ПАМЯТЬ Куда спешим?

Старые тополя на Вознесенской горке спилили неделю назад. Все, за исключением одного, они были больны. А этот, единственный, мог дать ответ на вопрос, сколько лет стоят они на этом месте. Добрые отношения с заведующим отделом дендрохронологии Института экологии растений и животных УрО РАН доктором наук профессором Степаном Григорьевичем Шиятовым позволили обратиться к специалистам с просьбой: не взглянете ли, мол, на пень. Может, кольца что-то скажут... И вот Владимир Михайлович Горячев мается, пытаясь у огромного, почти метрового в диаметре ствола "отсечь" сегмент. Только тридцатилетний опыт и сноровка кандидата биологических наук старшего научного сотрудника (умение пилить для дендрохронолога не менее важно, чем прочие науки) помогли одолеть мокрую неподдающуюся древесину. С некоторой завистью смотрела на плашку - кто знает, может, со временем станет она раритетом, если окажется свидетельницей июльских событий 1918 года. Стоило иметь такие хотя бы в наших музеях. Но попросить отпилить хоть крошечный кусочек духу не хватило - экий труд требуется.

Сергея Погорелова, археолога научно-производственного центра по охране и использованию памятников истории и культуры, терзали, видно, те же проблемы. Но и он не рискнул заикнуться о просьбе. В чем проблема? В бензопиле, которой нет под руками и вряд ли будет она в ближайшие дни? Конечно, не в ней. В спешке, элементарном покрикивании - давай, давай! В самом деле, куда спешим? Почему вдруг с такой срочностью, за считанные дни потребовалось выкопать (каким способом в скальном грунте? Экскаватором? Взрывами?) котлован объемом более двух тысяч кубометров? При такой спешке и речи быть не может о серьезных археологических раскопках. Вообще о раскопках. Потому и договор заключен лишь на контроль археологов за земляными работами. Причем поставлены они в такие жесткие рамки, что не могут привлечь к сотрудничеству коллег из других учреждений. Один человек должен углядеть, что там попало в ковш экскаватора? А что еще осталось в земле, дожидаясь своей очереди? Какой же это надзор, если речь идет не о чистом поле (кстати, и в чистом поле такое не делается), а о центре города, подходящего к своему 300-летию. Здесь культурный слой, тот, который требует тщательного исследования, составляет больше двух метров.

Вознесенская горка - песня особая. С начала основания завода осваивалась она первопоселенцами. Что было до них, вряд ли сейчас узнаем. Последняя возможность утрачивается. Но главное - Ипатьевский дом, место кровавого злодеяния. Что уцелело от него после его разрушения, прокладки магистрали и подземного перехода? Как можно ставить храм, не зная этого? А в городе, по-видимому, нет человека ни среди проектировщиков, ни среди строителей или заказчиков, кто бы мог с уверенностью сказать: я знаю. Как можно утверждать, что один из алтарей встанет над расстрельной комнатой, не раскопав ее, не определив ее состояние, даже точное местонахождение не зная наверняка? "Быть может, мы сегодня в одном шаге от раскрытия тайны останков, - воскликнул академик Вениамин Алексеев. - Капля крови может пролить свет. Да мало ли что там, в подвале, может обнаружиться..." Возможно, может. И упускать такую возможность нельзя, больше она не представится и больше ее не будет - все уничтожит строительство.

Но кто-то где-то решил, что некогда заниматься исследованием, надо строить! Кто спорит - надо! Но не спеша. И после тщательного изучения места, чтобы избежать потерь. А исследования дендрологов подтвердили предположение: да, тополь тот, что рос возле сада Ипатьевского дома, в переулке, являлся свидетелем всех событий, произошедших на этом месте в ХХ веке. Он 1899-1900 годов рождения и весну-лето восемнадцатого встречал 7-8-метровым подростком, по мнению специалистов. И следующие соседи-тополя были тех же лет, если не старше. Не уберегли "свидетеля", живое дерево, которое могло бы еще стоять. Вот она, спешка.

И конечно, после обсуждения проектов храма, претендующего стоять на страшном месте. А вокруг них зреет новый скандал. Губернатор, отвечая на одной из последних пресс-конференций на вопрос о проектах, сказал, что я, мол, отдал все на откуп архитекторам, они специалисты. И своим правом архитекторы в лице градостроительного совета Екатеринбурга распорядились весьма своеобразно.

Помнится, в начале февраля 1997 года на приеме губернатора, где присутствовали все иерархи епархии, был представлен очередной макет будущего храма архитектора Константина Ефремова. Да, того самого, победителя второго тура конкурса, объявленного международным, но по причине малых сроков так и не ставшего им. Храм одноглавый, скорбный и скромный, храм покаяния русского народа за грех предательства. Так и замысливалось. Было замечено тогда, что проект (по счету он был пятым вариантом) еще будет дорабатываться, но основное останется неизменным - храм покаяния. Не следует забывать, что в ту пору лишь редкие единицы были причастны к архитектуре церковных зданий, умели проектировать их и потому оценки несли больше эмоциональный оттенок, нежели профессиональный, нравится - не нравится, соответствует моему представлению или нет. Такова сложность становления новой специализации. Тогда же был создан губернаторский фонд, объявлен счет для сбора пожертвований на строительство.

Может быть, тогда губернатор перепоручил столь деликатное дело архитекторам? Иначе как объяснить, что через две недели собирается градостроительный совет и создает еще одну группу проектировщиков во главе с В.Морозовым. Как бы в помощь Ефремову. Без участия епархии, без благословения - мыслимое ли дело? И через какое-то время на свет рождается нечто новое - пятиглавый храм, нарядный, даже помпезный, как характеризуют сами авторы "византийско-романского", "уральского" стиля. Такой может стоять в каком угодно месте, но не на крови. Потому что это храм торжества. И не надо проводить аналогии с питерским храмом Воскресения - Спасом на крови. Там - другое время, другие люди ставили, другие цели преследовались.

У нас - все иное. У нас Вознесенская горка - уральская Голгофа, символ покаяния, памяти и печали, национального достоинства, очищения и возрождения. Так что пристало ей больше? Давно говорилось, что неуместно из храма делать объект для любознательных туристов, как предполагает утвержденный проект. Носится в воздухе идея превратить Вознесенскую горку в сказочный Храм-град Святой Руси, но в нем ничего общего с музеями, конференц-залами, тур-офисами и прочими службами не имеющая.

Но самое любопытное и почти необъяснимое, как мог появиться какой-то иной проект, если, как утверждают авторы открытого письма мэру Екатеринбурга, распространенному в СМИ, ефремовский (шестой вариант) градостроительный совет утвердил 11 июля 1997 года (протокол N 18)?

Чудны дела твои, Господи, но людские еще чуднее. Что за тайны творятся там, где все должно быть явным и видимым. И обсуждаемым, неважно, специалисты или нет участвуют при этом, дело-то общее и святое. Возможно, и впрямь, как заметил кто-то, что всегда и везде на гигантских стройках зарабатываются огромные деньги? Если так, то и этому начинанию не будет дано свершиться.

...25 апреля на Вознесенской горке начались земляные работы. Пока в дальнем северо-западном углу. Готовится траншея для переноса водопровода. В черной земле видны кирпичные крепкие кладки бывших подвалов, проступают фундаменты прежних домов. А через дорогу обнаружились деревянные сваи, оказавшиеся не по зубам экскаватору. "Наверное, мост тут стоял через Мельковку..." - предположил Сергей Погорелов, раскрыв планчик этого места. Сам не отрывал глаз от сваи, с которой едва удалось справиться могучей машине и вытащить ее из земли, поломав, правда, пополам. Владимир Горячев понял его сразу и вновь взялся за свою пилу. Круглая плашка должна рассказать, в каких годах росла листвянка, сколько в земле простояла. Какой экспонат для музея... остался на дороге. Потому что спешим.

Тамара КУРАШОВА.