Людмила Анатольевна Лыкова

доктор исторических наук, главный специалист Российского государственного архива социально-политической истории
«Действия участников «Екатеринбургских событий» на Ганиной Яме и Поросенковом Логе»

Владыка Тихон: Прежде чем предоставить слово доктору исторических наук, главному специалисту Российского государственного архива социально-политической истории Людмиле Анатольевне Лыковой, я зачитаю те вопросы, которые были поставлены перед ней и следственным комитетом, и Церковной комиссией:

1. Находки на месте в входе первоначальных поисковых работ до осмотров следователя Соколова.

2. Первые следственные действия по поиску Царской Семьи совершали офицеры белой армии под руководством капитана Дмитрия Аполлоновича Малиновского и поручика Андрея Андреевича Шереметьевского и в документации источники этого следствия по горячим следам.

3. Следственное дело Соколова с материалами расследования, проведенное Наметкиным и Сергеевым. Оценка его полноты, где и какие тома этого дела находятся в России, а каких томов недостает. Выводы книги Росса и Быкова, их соответствие материалам следственного дела Соколова.

4. Действия участников екатеринбургских событий на Ганиной Яме и в Поросенковом Логе.

5. Различия в сведениях участников убийства о том, что происходило на Ганиной Яме и в Поросенковом Логу. К примеру, различия в показаниях Юровского и Ермакова.

6. Что известно о погодных условиях в те дни в Екатеринбурге. Записка Юровского: количество вариантов, различия в них, происхождение, дата написания, их историческая достоверность. Доверие к записке Юровского, которая была составлена академиком Покровским со слов цареубийцы и благодаря которой обнаружено захоронение в Поросенковом Логе. Противоречия в свидетельствах Юровского 1920 года и 1934 года, в выступлении на так называемом совещании старых большевиков.

7. Организаторы убийства. Кто они: местные власти Урала, Свердлов, Ленин, Троцкий, Зиновьев? Документальные свидетельства на этот счет. О чем договорились Свердлов с Голощекиным во время приезда последнего в Москву для участия в пятом всероссийском съезде советов.

8. Свидетельство непосредственных организаторов и участников убийства, а также близких к ним лиц, записи свидетельств и воспоминания Ермакова, Никулина, Медведева-Кудрина, Кабанова, Родзинского.

9. Сообщение Покровского в 1919 году американскому журналисту Левину о том, что вся Царская Семья и слуги были сожжены, о чем написал журналист в своей статье от 5 ноября 1919 года.

Хотел бы обратить Ваше внимание, что мы просили всех наших экспертов-историков основываться только на документальных свидетельствах и ни на чем другом.

Л.А. Лыкова: Спасибо Владыко! Дорогие коллеги, Ваше Святейшество, Ваши Высокопреосвященства, Ваши Преосвященства, вряд ли я смогу сегодня за 20 минут ответить на все перечисленные вопросы.

Владыка Тихон: На 10 минут продлим вам — полчаса. У нас много вопросов.

Л.А. Лыкова: Начну с одного из документов из следственного дела Николая Алексеевича Соколова. Я считаю, что для нашей истории, для расследования обстоятельств захоронения, сокрытия останков Императорской Семьи этот документ имеет очень важное значение. Это дорога, которую пешком проделал Николай Алексеевич Соколов. Но что для нас здесь самое интересное.

Вот она дорога от Верх-Исетского завода до деревни Коптяки, линия железной дороги. Всем тем, кто сидит в зале, я думаю, этот документ знаком. Я просто хотела бы обратить Ваше внимание, потому что сегодня очень остро в нашей аудитории прозвучал вопрос, почему Соколов не нашел предполагаемые останки Царской Семьи. Давайте я буду их называть просто «екатеринбургские останки», если вы мне позволите.

Хотела бы предупредить, что торопиться никогда ни в чем не стоит и не нужно. Нужно очень не спеша идти по тому пути, который мы выбрали. Вот спешка к чему привела? Спешка привела к тому, что Соколов прошел мимо мостика, обозначил его, сосчитал, сколько шагов от переезда около будки № 184. 414 шагов. Мало этого, он в подлинном протоколе написал, что на пути лежат бревешки, шпалы. Он даже написал, какого диаметра эти бревешки, он даже сосчитал сколько шпал положено было на полотне дороги, но пошел дальше. Куда пошел? Пошел на Ганину Яму. Потому что он ведь ознакомился, прежде чем приступить к следствию, на которое он был назначен распоряжением адмирала Колчака в феврале 1919 года, а до него предшественники Наметкин, Сергеев и другие, о которых мы сегодня забываем говорить, это еще и уголовный розыск, который возглавлял в Екатеринбурге Кирста, это и военно-следственная власть, и военно-следственные чиновники, которые вели расследование обстоятельств гибели и сокрытия предполагаемых останков семьи Императора Николая II. И к чести, надо сказать, следователя Николая Алексеевича Соколова, он, прежде чем начать следствие, очень долго и много изучал дело, которое ему было передано генерал-лейтенантом Дитерихсом в Омске. Он очень внимательно изучал те немногочисленные протоколы допросов, которые были составлены первыми следователями Наметкиным, Сергеевым. Здесь допросы крестьян в деревне Коптяки, которые первыми пришли на Ганину Яму, первыми своими руками разгребали эти кострища, о которых я чуть-чуть позже скажу. Соколов очень внимательно изучил осмотр комнат дома Ипатьева, которые сделали первые следователи Наметкин и Сергеев. Мало этого. Если мы по материалам следствия обнаружим, что немногое количество тех же самых крестьян было допрошено Наметкиным и ни одного Сергеевым (Сергеев на руднике, Ганиной Яме вообще не был, но это другая проблема), то Соколов допросил 23 крестьянина, и все протоколы допросов крестьян Соколовым тщательно запротоколированы. Это стоит почитать, потому что это особое расследование, которое провел Соколов.

Почему я на нем останавливаюсь? Потому что крестьяне — это особая социальная группа, особое сословие в нашей стране и было, и есть, если они еще остались. Говорят, они уже лишние в нашей стране. Первыми 19 июня, когда в деревню Коптяки прискакал красноармеец и сказал крестьянам и сказал, что можно теперь ехать в город Екатеринбург, куда они везли продукты, потому что рядом пруд, рядом озеро Исетское, ловили рыбу, которую возили в среду — торговый, базарный день в городе Екатеринбурге. И приближалось 17-е, это среда, 18-е — это четверг, 19-е — это пятница, 20-е — суббота, тоже базарный день. Утром рано 19-го крестьянам разрешили из деревни Коптяки через переезд № 184 проезжать в сторону города Екатеринбурга, и тем, кто ехал в деревню Коптяки как на дачное место или к себе домой, тоже разрешили проезжать из города Екатеринбурга в город Коптяки. Почему крестьяне туда отправились? Потому что они, во-первых, знали, что место оцеплено, а во-вторых, они слышали разрывы гранат. Среди них были военнослужащие, которые знали, что такое и как слышны разрывы гранат. Они поехали туда зачем? Поискать, не осталось ли там что-то после красноармейцев из оружия.

Очень любопытные материалы, которые я не буду цитировать из-за недостатка времени, но призываю вас всех, потому что это изумительные, удивительные, потрясающие рассказы крестьян деревни Коптяки, которые пришли первыми на Ганину Яму. Очень важно, что они были первыми. Они прошли к устью открытой шахты, которая в протоколах следователя Соколова обозначена № 7. Здесь около шахты на глиняной площадке они нашли первый костер, первое кострище. Очень интересно описание этого кострища. Описание следующее, тоже в собственном изложении. Лучше, конечно, текст протоколов читать. Они теперь доступны. Это первый том следствия Соколова, который сейчас находится на хранении в Государственном архиве РФ и выложен в открытый доступ на сайте Федерального архивного агентства. Так вот, интересно, что же они там нашли, в этом первом кострище. В протоколе, я все-таки процитирую: «в двух приблизительно сожжениях от устья главной шахты место, на котором валялись угольки (обращаю ваше внимание — угольки) и был небольшой набросанный бугор из глины и потухших углей. Когда его разрыли, то оказалось: среди глины и угольков крест с зелеными камнями, четыре планшетки от корсетов, пряжки от подтяжек и туфель, пуговицы, кнопки и четыре бусы» (это кострище, которое на глиняной площадке). Далее что делают крестьяне? Им интересно было заглянуть в шахту, в колодцы этой шахты. Спустили Бабинова Михаила Ивановича. Что он там нашел? Бабинов Михаил Иванович нашел обуглившийся каблук. Дальше нашли еще здесь, в колодце… там уже прописано, сколько глубина была этого колодца до льда: сверху вода, а потом лед. Была найдена веревка. Это тоже для нашего следствия очень интересный момент. Они пишут, что она новая и, скорее всего, она была использована как крепеж какой-то. Мы можем с вами о ней судить об этой веревке как о веревке, которой были перевязаны деревянные ящики, в которых находились глиняные кувшины с серной кислотой. После того как крестьяне обследовали этот костер, в котором не было найдено больших углей, еще каких-либо предметов, о которых пойдет дальше речь (я вам назвала, что там было обнаружено, они пошли дальше по дорожке вглубь леса и около высокой березы, старой березы — по-разному они ее называют, они нашли потухший костер, в котором оказались те же самые вещи — корсетные кости, пуговицы и т.д., то есть то же самое, кроме креста и каблука. Этим не закончилась история поиска крестьянами деревни Коптяки этого места на Ганиной Яме. На другой день, значит, 20-го, на рудник, на Ганину Яму, отправились уже 8 человек: Николай Папин, Алферовы четыре брата, Логуновы два брата и Михаил Бабинов. Бабинова снова опустили в шахту и достали в этот раз еще очень интересный предмет, который тоже для нас очень важен, достали саперную лопату большую, как они ее назвали, «возимая». Далее на этом костерке (он уже меньшего гораздо размера, и меньше угольков там было, и сверху не был засыпан, как было засыпано большое кострище на глиняной площадке у открытой шахты). Они вот этот костерок меньшего размера у старой березы тоже стали разрывать и докопались до кострища. Что там они нашли? Они нашли корсетные кости. Алферов говорит, что знает, что это такое. Здесь же они стали находить пуговицы, кнопки, нашли пуговицы с гербами, нашли стекла. И тут есть интересное замечание нашего крестьянина — свидетеля Алферова: «Мы тут увидели и поняли, что тут дело непростое, пришли искать оружие, нашли совершенно другие вещи, видать, тут прям одежду сжигали людей, не простых, а как мы нашли крест из каменьев, то тут мы все поняли, что тут Государя жгли. Собрали мы все вещи, какие нашли, и тут же ушли». Для нас особое внимание привлекает размер костра, его состояние и предметы, которые были обнаружены в том и в другом костре — около березы и на глиняной площадке. Длина этого костра, который на глиняной площадке «аршина полтора, а в ширину— с аршин. Золы было (тоже очень важное замечание) совсем немного, угольков было немного, вещи все были в кострище под землей, которая была набросана на кострище, а крест изумрудный (который нашли, он был немножко в стороне от кострища, у самой кромки кострища)… Он закатился в яму, и его не прихватило огнем, и никто его не нашел». Еще раз другого уже свидетеля Михаила Ивановича Бабинова — крестьянина деревни Коптяки, который говорит, что «костер у старой березы был немногим поменьше, он не был засыпан землей, и вещи, которые мы в нем находили, так и были», т.е. были на поверхности.

«Все вещи, которые мы нашли, — рассказывает Алферов Наметкину — первому следователю 3 августа 1918 года, — в тот же самый день отобрал у меня Шереметевский. Он тогда все переписал, что у меня взял, выдал расписку за своей подписью. И тут вскоре приехала из города какая-то военная комиссия». Это приехали офицеры Академии Генерального штаба, которая была в свое время эвакуирована из города Петрограда в город Екатеринбург. Вот самое интересно, на что я хотела бы обратить ваше внимание. Потому что эта комиссия не пришла пешком через Верх-Исетский завод из города Екатеринбурга по старой Коптяковской дороге до переезда и далее через переезд до Ганиной Ямы, а приехала она с другой стороны. Это очень важно. Она приехала со станции Исеть по железной дороге из Екатеринбурга на Пермь через Нижний Тагил — горнозаводская железная дорога так называемая. И от станции Исеть на лодках переплыли офицеры Академии Генштаба на сторону деревни Коптяков, а из Коптяков уже на лошадях крестьяне этой деревни, в том числе Бабинов и другие привозили эту комиссию на лошадях. Как мне думается, если бы еще до Соколова офицеры Академии Генштаба прошли этот путь, который в 1919 году, в конце мая пройдет (27 мая он начал этот путь к руднику) Соколов… Если бы они прошли мимо мостика по этой дороге, по которой везли «екатеринбургские останки» на рудник, может быть, они и увидели бы этот мостик. Но на мостике они не были, они его даже не видели, они приехали на рудник с другой стороны. Что интересно? Интересно, мне кажется, потому что мы уже историю знаем и знаем, что делали офицеры Академии Генштаба на Ганиной Яме, мне важно до вас довести замечание крестьянина Михаила Дмитриевича Алферова, который о комиссии этой военной отозвался весьма нелестно. Он сказал: «Комиссия тут везде ходила и только видно было, что все без толку. Следы не глядели, а что было — заминали». Но этого мало. Не просто заминали следы, еще были настолько уверены, что здесь схоронены «екатеринбургские останки», сокрыты, что сюда, на Ганину Яму, пригнали машину для откачивания воды из шахт, в первую очередь из шахты № 7. Откачали воду. Что нашли? Палец человеческий, нашли собачку Джемми. Кстати, очень интересная история. Если будет время, я расскажу. И работа комиссии военной в общем-то так безрезультатно и закончилась, останки не были найдены. Второй следователь — Сергеев, который… Наметкин недолго вел следствие. Очень скоро дело передали военные, судебные власти как структура уже сложились в городе Екатеринбурге после занятия города белыми, и судебная структура заработала, вернулся исполняющий обязанности прокурора Кутузов. Затем вернулся и занял свою должность прокурор Иорданский, с которым тоже будет несколько историй связано, и судебная инстанция поручила вести следствие Сергееву. Вот если читали книгу Дитерихса, то очень много в этой книге… Я бы сказала, два момента: это очень негативная оценка деятельности Сергеева, которой он не заслуживает, потому что он сделал много и несмотря на то, что был отстранен и заменен Соколовым, он продолжал следствие и много сделал. Но самое главное, что меня потрясло, я просто хотела бы, чтоб нашли время и прочитали эту книгу Дитерихса, потому что удивительные акценты генерал-лейтенант расставлял. Он просто говорил: вот Сергеев дошел до… а дальше шаг не сделал, и т.д., и т.п. То есть, я думаю, может быть, у него даже был какой-то профессиональный юрист, который редактировал либо помогал ему писать книгу. Потому что в этом плане такая юридическая подоплека его книги очень явно выступает.

Что сделал Сергеев для нашего исследования и для истории выяснения обстоятельств гибели Царской Семьи и мест сокрытия «екатеринбургских останков» Сергеев? Первое и главное, я бы сказала, это очень тщательный осмотр дома Ипатьева. Это, мне кажется, не совсем верно, когда сегодня приписывают Соколову, что он первым сделал, подчеркнул, акцентировал, что следствие носит глубокий национально-исторический интерес. По документам подлинного следствия в его докладе на имя Колчака Сергеев первым сказал о национально-историческом характере следствия. И о следователе Соколове.

Далее, для нас, конечно, все те тома, которые сегодня доступны… Я еще раз хочу подчеркнуть, что они доступны, они в открытом доступе на сайте Федерального архивного агентства и на сайте Государственного архива РФ имеются. Сегодня доступны и другие материалы, которые косвенно составляют целый комплекс. Это материалы, вот не сказал Василий Степанович, но это просто честь и хвала этому ведомству, которое называлось КГБ, а сейчас ФСБ, когда целая коллекция документов по расследованию обстоятельств гибели Семьи Императора была передана из архива КГБ в Государственный архив РФ (подлинные материалы, в том числе и подлинные протоколы Соколова).

Владыка Тихон: Людмила Анатольевна, простите, пожалуйста. Уже вы исчерпали свое время, а между тем у вас очень много интересных выводов. Мы видим, насколько скрупулезно вы подходили к тем исследованиям, которые были вам поручены Следственным комитетом и церковной комиссией, но, может быть, сделаем так, если позволите. Я буду зачитывать те вопросы, которые были вам поставлены, и вы без лишних деталей будете на них отвечать.

Вот один из вопросов: действия участников екатеринбургских событий на Ганиной Яме и в Поросенковом Логе. И всех, конечно, интересует вопрос: а множество пряжек, бус и т.д. Каким образом они там появились? Как они могли там появиться?

Л.А. Лыкова: Очень просто. Я почему начала с крестьян и хотела и про Сергеева, и Соколова по материалам, потому что следующий как бы сравнительный анализ — это исследования документов наших известных расстрельщиков, захоронщиков — Ермакова, Сухорукова, Медведева, Родзинского, Никулина и в первую очередь, конечно, основного руководителя убийства Семьи Императора и основного захоронщика, потому что все-таки по документам, я считаю, что главным все-таки был Голощекин. Главным куратором, но не оставил своих воспоминаний, к сожалению. Но те документы, которые нам сегодня известны, это три документа Юровского, мы провели сравнительный текстологический анализ трех известных документов Юровского. Это записка. Но я бы ее так не называла, потому что она просто вошла в нашу историографию благодаря Генриху Иоффе, который изучал ее и писал об этом. Эта записка повторяется в основном в его более пространном документе, который нам известен как «Последний Царь нашел свое место», или воспоминание, это документ, который нам известен, и сегодня у следствия имеется его копия. Потому что документ Юровским написан… Это рукописный документ на бланках комиссариата по финансам. И писалось, вероятно, я рукописный текст не видела, но я видела рецензию Бонч-Бруевича, которому была эта рукопись Юровского передана на публикацию. Вот эта рукопись хранится в архиве Президента, а в распоряжение следствия поступила машинописная копия, но она заверена Юровским. Там стоит дата «апрель-май 1922 года» и там роспись Якова Михайловича Юровского. И самый, я бы сказала, пространный документ, самый подробный рассказ Якова Михайловича — это его доклад и его ответы на вопросы, которые ему задавали 1 февраля 1934 года в городе Екатеринбурге на совещании старых большевиков.

Владыка Тихон: Закрытое совещание?

Л.А. Лыкова: Закрытое, строго секретное, строго закрытое. Потому что на всех этих документах стоят грифы «строго секретно», «совершенно секретно» и т.д. Вот эти документы плюс другие документы, о которых я уже сказала, — воспоминания непосредственных участников этих событий и явились основой для сравнительного текстологического анализа.

Что мы знаем о действиях наших «героев» на Ганиной Яме по дням?

17 июля (по часам буквально): приехали на Ганину Яму. Как встретил их эскорт Верх-Исетского завода во главе со Степановым, Вагановым, которые выразили удивление, что «что ж Вы привезли их нам их мертвыми, мы хотели расправиться с ними сами».

Владыка Тихон: Простите, это чье свидетельство?

Л.А. Лыкова: Это свидетельство Юровского, это рассказано и у Медведева-Кудрина, который отъезжал от дома Ипатьева, и еще у Родзинского. То есть эта история в нескольких источниках появляется. Далее с таким негодованием Юровский рассказывает о том, что… его это очень удивило: зачем столько людей, операция засекреченная, операция к которой подключены самые близкие. Почему 8 человек стреляло? Потому что самые близкие, самые доверенные люди были. И точно так же ориентировался Яков Михайлович на то, чтобы и на месте сокрытия останков было ограниченное количество людей. Если мы с вами внимательно прочтем протокол осмотра местности дороги к Ганиной Яме, то мы с вами, наверное, увидим: там фотография есть и поврежденное бревно со следами автомобиля, повреждено бревно. Это яма как раз та, которая копалась для того, чтобы первоначальный замысел здесь же на шахте, на Ганиной Яме и захоронить их. Но оказалось, что тут, если карту внимательно посмотреть, то увидим: заимка, покосы, Верх-Исетский завод, деревня Коптяки. Они работали на Верх-Исетском заводе в качестве рабочих — крестьяне деревни Коптяки, жили в Коптяках, имели хозяйства, имели свои заимки. Что такое заимки, наверное, не стоит объяснять, все здесь знают. Июль. Что такое июль? Это на Урале сенокосная пора, и там изобилие грибов, ягод. Я сама была в июле, и землянику можно горстями черпать. Все это собиралось ранним утром и отвозилось для продажи в город Екатеринбург. Поэтому здесь такой закрытой местности, как предполагалось изначально, не получилось. И первая яма, и первая попытка захоронения на Ганиной Яме, мне кажется, и этому есть документальное свидетельство, Юровским была сделана только для того, чтобы показать в памяти людей — участников захоронения «екатеринбургских останков» показать, что они видели это место и должны были, и он так и рассказывает, что он постепенно сокращал количество людей, которые оставались на Ганиной Яме до конца и потом уехали в Поросенков Лог.

Владыка Тихон: Вопрос, каким образом могли оказаться драгоценности, принадлежавшие Царской Семье, а также бижутерия с одежды в этих кострищах?

Л.А. Лыкова: Если мы с вами вспомним сцену из рассказов — сцену приглашения (простите меня за это слово) спуститься в полуподвальную комнату, то мы помним, что Царская Семья получила некоторое время для того, чтобы собраться. Они собрались в дорогу и в складки платьев, в кушаки — это пояса широкие, в корсеты, в лифы спрятали драгоценности.

Владыка Тихон: Так все-таки если их сжигали, их все-таки сожгли на Ганиной Яме, да?

Л.А. Лыкова: Прежде чем опустить в шахту, с них стали снимать одежду. Один только Цесаревич Алексей был спущен в шахту в матроске, в тельняшке. С них стали снимать одежду, и тут где-то, мы же помним с вами, что их расстреливали в разные части тела, где-то пуля попала и задела зашитый какой-то камешек. И вот, как Юровский рассказывает, что из одежды появился целый ручеек драгоценностей. И он дал команду эту одежду распарывать и искать эти драгоценности. Вот как они попали на эти кострища.

Владыка Тихон: Что было сожжено? Люди?

Л.А. Лыкова: Сожжена была одежда. Это подтверждают все. Если мы с вами еще раз внимательно прочитаем протоколы допросов крестьян, протоколы допросов офицеров Академии Генерального Штаба: Малиновского, Ярцова, братьев Шереметьевских Андрея и Александра, то все они единодушны в том, что сжигалась одежда.

Владыка Тихон: У нас есть сведения, которые предоставили нам эксперты, что на телах, на голове всех тех, кто помещен был в могилу в Поросенковом Логе, отсутствуют волосы. Это как-то исследовали историки?

Л.А. Лыкова: Я думаю, что все мы с вами прекрасно помним, что когда под арестом семья находилась в Царском Селе, дети переболели корью.

Владыка Тихон: Нет, и взрослые имеются в виду. И череп № 4, который приписывают Государю, и череп № 7, который приписывают Александре Федоровне, они тоже были без волос, и они не болели корью.

Л.А. Лыкова: Хорошо.

Владыка Тихон: У кого-то есть уже ответ на этот вопрос?

Л.А. Лыкова: Ответ, я думаю, будет судмедэкспертов, потому что такого рода ответы я уже слышала. Исторических документов и каких-то записей у нас нет на этот предмет.

Владыка Тихон: Тогда это в обсуждении мы оставим. Пожалуйста, следующий вопрос: что известно о погодных условиях в те дни в Екатеринбурге на основании документов?

Л.А. Лыкова: О погодных условиях в те дни предыдущий выступающий докладчик сказал о том, что в эти дни была прохладная погода и для июля месяца города Екатеринбурга это не исключение. Часто бывает, когда в июле месяце на Урале, в Екатеринбурге, в окрестностях Екатеринбурга прохладная погода, идут дожди, сыро.

Владыка Тихон: Понятно. Следующий вариант о доверии к записке Юровского, в том числе и о той записке, которая была составлена академиком Покровским со слов цареубийцы.

Л.А. Лыкова: Очень коротко. Очень сложно ответить, но я постараюсь. Как подтверждено при передаче этой записки в бывший партийный архив города Свердловска сыном Якова Михайловича Юровского Александром, контр-адмиралом, передавая текст записки, копию записки в этот архив, он написал: этот материал был передан моим отцом историку Покровскому в 1920 году.

Ее достоверность. В 1996 году в рамках первого следствия была проведена графологическая, почерковедческая экспертиза этой записки Юровского, которая написана, как многие считают, Покровским. Действительно, в нашем архиве, бывшем центральном партийном архиве, хранится рукопись записки, и выполнена она рукой Покровского. С нее, с рукописного текста сделана машинописная копия, на которой отмечено очень много поправок, добавок, исправлений по тексту рукой Юровского.

Владыка Тихон: Марина Викторовна, у нас ведь была экспертиза еще одна? Вы расскажете об этом уже в прениях? Уже рассказывали? У нас уже была вторая экспертиза, которая подтвердила экспертизу первую?

Марина Викторовна: Да.

Владыка Тихон: Следующий вопрос, пожалуйста. Организаторы убийства по документам, пожалуйста, только по документам, не по слухам. Местные органы власти Урала, Свердлов, Ленин, Троцкий, Зиновьев. Документальные свидетельства на этот счет.

Л.А. Лыкова: Документов очень много на этот счет. Не будем начинать с момента перевоза Царской Семьи из Тобольска в город Екатеринбург. Только о расстреле. Не пересказывая содержание этих документов, назову несколько.

Первый известный документ, который хранится в Государственном архиве РФ, фонд № 601, это телеграмма из Екатеринбурга с текстом постановления о расстреле Императора Николая II. Этот документ всем известен, за подписью Белобородова.

Далее, вторая телеграмма та, которая была отправлена поздно вечером из Екатеринбурга в Москву на имя Секретаря Совета народных комиссаров Горбунова, где такие слова расшифрованы были Соколовым с помощью известного шифровальщика Обозы: «Передайте (очень важное начало документа, начало фразы), что всю семью постигла та же учесть, что и главу. Официально семья погибнет при эвакуации». Адресовано Горбунову. Для кого? Для Владимира Ильича Ленина.

Владыка Тихон: Скажите, пожалуйста, насколько нам известно, следствие нашло новые свидетельства конкретного приказа конкретного лица по расстрелу конкретно Государя Императора Николая Александровича. Полковник Молодцова, она в Екатеринбурге нашла эти свидетельства в закрытом архиве, но тогда она об этом скажет отдельно.

Л.А. Лыкова: Хорошо, потому что я знакома с этим документом. Потому что много есть указаний в документах, где говорится прямо о конкретной роли Якова Михайловича Свердлова, о его указаниях, о согласованиях, и только он мог решить эту проблему, и именно для этого был отправлен из Екатеринбурга Голощекин в Москву.

Владыка Тихон: Вот об этом вопросе следующий вопрос. Имеются ли сведения, о чем договорились Свердлов с Голощекиным во время приезда последнего в Москву для участия в Пятом всероссийском съезде советов?

Лыкова: Первое, что стоит сказать, Голощекин и Свердлов были друзьями. Голощекин все время работы Пятого съезда жил на квартире Свердлова. Конечно, общались и по этому поводу тоже. И самое главное, что все участники расстрела семьи Императора говорили о том, что после приезда Голощекина из Москвы началась активная работа по подготовке расстрела. Было проведено совещание Уралоблсовета, было проведено совещание Уральской областной ЧК. Самое интересное, на что я обратила внимание и хотела бы и ваше внимание обратить, что в 12-томной биохронике В.И. Ленина за 4 июля 1918 года я нашла такую запись: «Поставить прямой провод с председателем облсовета Александром Белобородовым». На квартире Ленина был поставлен прямой провод для связи с Белобородовым. И 4 июля был сменен предыдущий комендант Авдеев. Был назначен комендантом Ипатьевского дома Юровский, и он привел с собой другую команду — и внутреннюю, и наружную.

Владыка Тихон: Это связано с тем, как говорят историки…

Л.А. Лыкова: Тут еще есть телеграммы.

Владыка Тихон: Давайте к следующему перейдем. Свидетельства непосредственных организаторов и участников убийства, а также близких к ним лиц. Записи свидетельств и воспоминаний Ермакова, Никулина, Медведева-Кудрина, Кабанова, Родзинского и других. Потому что всегда обращают внимание только на Юровского, а эти лица?

Л.А. Лыкова: Это документы, которые были сделаны (записи) по распоряжению идеологического кабинета ЦК КПСС. Сами кассеты хранятся в архиве фонодокументов, а расшифровка их хранится в двух архивах — РГАСПИ и в архиве, который был на Старой площади, сейчас переехал в другое место.

Владыка Тихон: А там только свидетельства о зверском убийстве или свидетельство и о сокрытии останков?

Л.А. Лыкова: И об убийстве, и о расстреле. Те из них, кто участвовал в расстреле, подробно написали о расстреле. Тот же Никулин. Родзинский не участвовал в расстреле, но участвовал в захоронении. 18 июля он вынужден был по приглашению Юровского уехать с ним на Ганину Яму. В расстреле он отказался участвовать. Те, кто знал о расстреле, рассказывают о расстреле. Кто знал о сокрытии… Вот Медведев-Кудрин на записи честно рассказывает: я не знаю, как происходило сокрытие останков на Ганиной Яме и в Поросенковом Логу, об этом лучше расскажет Родзинский, который там присутствовал. Я не был, я только со слов могу.

Владыка Тихон: А что говорит Радзинский?

Л.А. Лыкова: А Родзинский свидетельствует очень много интересного, потому что особенно вторая часть сокрытия «екатеринбургских останков» на Поросенковом Логу. Мало этого, вот мой коллега Юрий Жук говорил, что он знаком с Медведевым. Я тоже уже лет 25 общалась с сыном одного из расстрельщиков Царской Семьи. Он мне рассказывал такие вещи, что Родзинский своей дочери Римме (ее уже нет в живых) рассказывал о месте захоронения двоих детей Императора. То есть они знали, они собирались здесь, в Москве, потому что практически все уже жили в Москве, занимали определенные должности в определенных структурах. Но проблема обсуждения, так скажем, боевой своей молодости была постоянно в поле зрения.

Владыка Тихон: Спасибо. И вот вопрос последний: сообщение в 1919 году американскому журналисту Левину. Сообщение сделал академик Покровский известный, что вся Царская Семья и слуги были сожжены. И это свидетельство официального историка и идеолога большевиков было опубликовано 5 ноября в американском журнале в 1919 году.

Л.А. Лыкова: К сожалению, к несчастью, может быть, к стыду даже, конкретно об этой публикации не знаю. Хотя знаю много других публикаций, которые вышли из «портфеля» Покровского, потому что он возглавлял комиссию Президиума ВЦИК по разборке Романовских бумаг. Жена у него работала секретарем в посольстве Швейцарии, и он очень много из этих Романовских бумаг передавал и пересылал ей: и фотографии, и письма, и переписку Императрицы с Императором. И кое-какие фрагменты за рубежом тогда появлялись.

Владыка Тихон: Спасибо большое. В два раза больше времени, но очень интересно. Спасибо большое.

Л.А. Лыкова: А можно мне одно слово. Я хочу сказать и поклониться, вспомнить ныне покойного Гелия Трофимовича Рябова и пожелать здоровья Авдонину Александру Николаевичу, потому что то, что они совершили, я считаю, прошу у вас за это прощения, но считаю, что они совершили подвиг. Потому что в те годы вот этой работой заниматься, открыть ту историю, которую мы с вами сегодня обсуждаем, это было действительно подвигом. Потому что самое легкое и самое мягкое — это была возможность покинуть и город Москву, и город Екатеринбург, и оказаться где-нибудь на Колыме, а может, и хуже. Поэтому светлая память Гелию Рябову и доброго здоровья Авдонину хотелось бы от имени всех вас пожелать. Спасибо.

Владыка Тихон: Спасибо большое! Мы все с благодарностью относимся ко всем предшествующим исследователям.