(Екатеринбург)
благим и
добрым христианским делом ..."
В пореформенный период среди
населения Урала считалось "хорошим тоном" поставить памятник царю Александру II
Освободителю. "Увековечить память" "почившего в Бозе"
самодержца можно было и другим образом. Самым распространенным являлось
приобретение иконы его святого покровителя. Встречались и нетривиальные способы
выражения народной скорби по ушедшему из жизни императору. Например, жители
Фоминской волости Ирбитского уезда в память об Александре III — "Миротворце" решили вести
трезвый образ жизни1.
Известно, что
"проклятый царизм" руками своих приспешников — властей на местах — спаивал
русский народ. Исторические свидетельства показывают, что пьянство как
социальное зло стало весьма актуальным для уральской деревни конца XIX столетия. Однако в действительности
противоречие между "спаивающими" народ властями и самим народом, если
и существовало, то не выходило на передний план. С пьянством боролись обе
стороны, то есть "всем миром" (о подобном взаимодействии народа и
властей и рассказывается далее), хотя слишком рьяные действия
"трезвенников" натыкались (как и в настоящее время) на экономический
фактор. Община не стремилась закрывать на своей территории кабаки, так как они
предоставляли ей "доходы", которыми весьма удобно было оплачивать
подати.
Бытовавшая у русских
"культура пития" не одобряла повседневного употребления спиртных
напитков и осуждала запои, но пьянство в праздничное время было возведено в
ранг многовековой традиции. Именно против нее нанес свой удар земский начальник
третьего участка Ирбитского уезда Степан Иванович Пономарев.
Считается, что земские
начальники по отношению к крестьянскому населению обладали всей полнотой
власти, следствием которой было беспрекословное выполнение подведомственными
общинами всех его распоряжений. Однако обращение как к делопроизводству, так и
к публицистике того времени свидетельствует о сопротивлении населения многим
начинаниям властей, о долгих "уговорах" земскими начальниками
участников крестьянских сходов, особенно на таком трудном участке работы, как
противостояние народным традициям. Пономареву удалось провести свое начинание
во многом благодаря наличию высокого авторитета у жителей Фоминской волости.
Незадолго до описываемых событий, в сентябре
1893 г., они провели "торжественный" сход, на котором
"чествовали" своего земского начальника: "по отслужению Господу
Богу молебствия с водосвятием" Степану Ивановичу Пономареву
"высказана была от имени общества" "душевная признательность с
благодарностию". А в книге приговоров появилась безыскусная запись о том,
что он, "служа в Ирбитском уезде мировым посредником и непременным членом
крестьянского присутствия около 20 лет,
за все это время, как с волостными, сельскими властями и народонаселением, был
всегда справедливым, доступным до себя, всем и каждому давал советы по службе и
от сельских властей требовал, чтобы каждый из них в точности исполнял
возложенныя на них обязанности".
В декабре 1894 г. выборные от Фоминской волости
собрались на последний в том году сход. Заслушав финансовый отчет по уходящему
году и приняв смету на будущий, его участники перешли к обсуждению вопроса о
том, как "увековечить память" Александра III. Для этой цели волостным правлением было предложено купить
икону Св. Александра Невского. После этого опытный в общении с народом
Пономарев взял слово. "Господин Земский начальник, — как записано в книге приговоров,
— сказал несколько прочувственных слов о благочестивой жизни нашего
покойного монарха Миротворца и, вполне одобряя предложение волостного правления
о покупке иконы Александра Невского ... с своей стороны предложил увековечить
память царя Миротворца благим и добрым христианским делом, уничтожить
употребление водки в один или два съезжих престольных годовых праздника в
каждой деревне, то есть почтить эти праздничные дни так, как велит нам св.
Церковь Христова, провести эти дни без водки и пьянства, а в молитве и страхе
Божием".
Именно "съезжие престольные годовые" праздники, несмотря на явный религиозный "повод" (отмечались по церковному календарю в день святого, которому был посвящен местный храм), имели ярко выраженный народный характер проведения и в русской традиции считались самыми разгульными. Следовательно, удар был нанесен по "святому", и тем не менее население с этим согласилось: "вполне разделяя" мнение Пономарева, участники волостного схода "единогласно постановили: для увековечивания памяти в Бозе почившем Царе Миротворце дать зарок на вечные времена не пить водки в следующие праздники по деревням". Далее следовало методичное перечисление населенных пунктов Фоминской волости с указанием праздничных дней, которые население обязалось проводить "трезво": "... в Фоминой Св. Пантелеймона 27 июля. В деревнях Булановой, Мельниковой, Грязнухи и Трубиной Сретенью Господню 2 февраля. В деревне Бобровка Св. Пантелеймона 27 июля. В деревне Шмаковой Св. Троице. В деревне Чусовской Св. Савватию 27 сентября. В деревне Кириловой Св. Ильи 20 июля. В деревне Кекуре Преображения Господня и Девятую Пятницу. В деревне Подкорытовой Сретению Господню и Фролову дню 2 февраля и 18 августа. В деревне Лихановой Девятую пятницу. В деревнях Кокшарихе и Мордяшихе Преображения Господня 6 августа. В деревне Березовке Воздвижению Господню и Знамению Пресвятой Богородице 14 сентября и 26 ноября. В деревне Новгородовой и Речкаловой Рождеству Христову 25 декабря. В деревнях Тушнолобовой и Косаревой Вознесению Христову". Список получился весьма солидным. Отказ от пьянства в глазах жителей волости означал обращение к церковным традициям празднования, о чем специально было указано в приговоре схода: "Эти праздничные дни посвятить молитве в Храме Божием и добрым делам". Подобное поведение жители считали весьма приемлемым для поминания персоны государя.
Таким образом, даже сам факт смерти императора (насколько кощунственно это не звучит) в руках опытного администратора превращался в действенное средство борьбы против негативных сторон жизни уральской деревни. Прецедент в Фоминской волости Ирбитского уезда показывает, что при умелом манипулировании праздничными традициями и традициями почитания царя можно было "внедрять в народ" весьма прогрессивные начинания.
Примечания
1 ГОСО. Ф.670. Оп.1. Д.67. Л.13,38–40.