М.С.Штиглиц

(Санкт-Петербург)

 

Бароны Штиглиц — придворные банкиры, предприниматели и меценаты

 

Штиглицы так же, как и многие другие иностранные предприниматели, приехавшие в Россию на рубеже ХVIII–XIX столетий, в начальный период индустриализации страны, стали наиболее подготовленными и активными инициаторами этого процесса. Учредители первых железных дорог и первых фабрик, они сформировали свой капитал в эпоху промышленно-экономического бума.

Тенденциозность советской историографии на долгие годы стерла имена людей, внесших большой вклад в становление российской экономики и промышленности таких, как Чарльз Берд, Александр Вильсон, Франц Сан-Галли, Матвей Кларк, Людвиг Кноп, Людвиг Нобель, Людвиг и Александр Штиглиц и других. Многие из них приняли российское подданство, а некоторые обрусели и даже перешли в православие.

В последнее десятилетие появились публикации, посвященные баронам Штиглиц. Специалисты дают неоднозначную оценку роли банкирского дома «Штиглиц и К°» в разные периоды экономического развития страны, однако все признают его основополагающую роль в формировании финансовой системы России1.

Чуть больше 200 лет назад началась русская глава в истории этой семьи, когда вдова советника при дворе князя Вальдекского Штиглица, продала дом после смерти мужа и переехала жить к своему старшему брату. Ее сыновья вынуждены были покинуть «фамильное гнездо» и отправиться на поиски счастья. Старший сын Иоганн смог остаться в Германии и продолжить образование в Геттингенском университете, где завязалась его многолетняя дружба с Вильгельмом Гумбольдтом2.

Остальные братья — Николай, Бернард и Людвиг — отправились в далекую Россию, манившую в те времена многих предприимчивых европейцев и ставшую для братьев Штиглиц второй родиной. Все трое достигли здесь высокого общественного положения, получили дворянское звание, преуспели в финансовой деятельности, особенно младший из них Людвиг Штиглиц.

Бернард обосновался в Кременчуге, занимаясь винным откупом и разведением овец-мериносов. Он остался жить на юге России, с его именем связано много памятных мест в Одессе. Его старший сын Николай обосновался в Петербурге, дослужился до чина тайного советника, был женат на Юлии Грейг, родственнице известных адмиралов Грейгов.

Приехав в Россию по поручению владельца богатого банкирского дома Клейна еще совсем молодым человеком, Людвиг Штиглиц намеревался продолжить карьеру финансиста и основать свое дело.

Здесь уже жил его старший брат Николай, занимавший высокий государственный пост и пользовавшийся особым расположением императора Александра I, несмотря на то, что многие влиятельные персоны выказывали недовольство его быстрым продвижением в Петербурге. Так, например, граф Ф.В.Растопчин весьма неодобрительно отзывался в письме к М.И.Кутузову об огромном провиантском подряде, который министр финансов Д.А.Гурьев предоставил купцам А.Перетцу и Н.Штиглицу3. Тем не менее это не поколебало доверия к нему государя: «Некоторые банкирские поручения Штиглицу свидетельствовали о том, что он пользовался доверием правительства: еще в 1809 г. император Александр I перевел при его посредничестве за границу на личные, только ему известные расходы 13200 рублей»4.

В 1817 г. Николай Штиглиц был назначен председателем Государственной комиссии погашения долгов. «Его усердие и труды, по отзыву министра финансов графа Е.Ф.Канкрина, способствовали к успешному ходу первых наших займов и ускорили достижение цели правительства в одной из важнейших финансовых операций»5. После окончания Отечественной войны 1812 г. Александр I пожаловал Штиглица «за большие заслуги дворянским званием». Николай умер рано, в 1820 г., он завещал все свое состояние Людвигу. При жизни он также часто помогал своему младшему брату, который не раз терпел поражения на пути к успеху и начинал все заново.

После ряда первоначальных неудач наступила и у Людвига пора успешных торговых операций. Во время войны 1812 г. и, в особенности, в период континентальной блокады Англии он достиг полного финансового успеха и был удостоен «медалью на аннинской ленте для ношения в петлице». Штиглиц стал признанным лидером на Петербургской бирже, победив своего главного соперника, придворного банкира барона Ралля.

Заняв видное место в деловых кругах столицы, Людвиг Штиглиц смог оказывать исключительное влияние на все важные операции в области финансов и промышленности. Причем делал он это так, что «вексель Штиглица являлся как бы его наличными деньгами, а слово ценилось выше векселя», — писала «Северная пчела» в 1843 г.

Не остались незамеченными заслуги придворного банкира и лично самим императором. По Высочайшему повелению 22 августа 1826 г. по случаю коронации Николая I «За оказанные правительству услуги и усердие к распространению торговли» Штиглиц был возведен в потомственное баронское достоинство Российской империи, а в 1828 г. причислен к первостатейному петербургскому купечеству6.

Успехи в финансовой сфере он подкреплял активным участием в созидании русской промышленности. Штиглиц вкладывал свой капитал в строительство первых железных дорог, сумев получить заем на 50 млн. серебром для постройки железной дороги между Петербургом и Москвой. Был одним из создателей первой пароходной линии между Петербургом и Любеком. Он владел сахарными заводами, ему принадлежали бумагопрядильные мануфактуры, Невская и Екатерингофская, в Петербурге. По его инициативе в Нарве было основано Общество Нарвской суконной мануфактуры, в которое помимо него вошли такие высокопоставленные особы, как К.В.Нессельроде и А.Х.Бенкендорф. В 1841 г. он удостоен «Высочайшей благодарности за отличное содержание людей на заводах». Этот факт свидетельствует не только о заслугах Штиглица, но и о внимании государя к социальным вопросам.

Большие суммы Штиглиц вносил на содержание учебных заведений: Технологического института и двух училищ — Коммерческого и Торгового мореплавания, дома призрения нищих, детской больницы и образцового приюта.

Смерть настигла Людвига Штиглица внезапно, в расцвете жизненных сил, в возрасте 55 лет. Он умер 6 марта 1843 г., как писали газеты, «от нервического удара». По-видимому, дали себя знать необычайная деловая активность и... чрезвычайная сдержанность.

В день его похорон Высочайшим соизволением по просьбе купечества в знак траура была закрыта биржа, что было уникальным событием. «Сами похороны, согласно желанию барона, происходили очень просто, без всякой пышности, несмотря на тридцатимиллионное состояние, оставленное им. Гроб покрыт был венками, которые любовь детская сплела ему из свежих цветов. Не было ни гербов, ни корон баронских. За гробом ехала не траурная великолепная карета, а обитая черным сукном скромная колясочка, в которой обыкновенно ездил покойный. Большая часть присутствующих провожала шествие пешком. Когда колесница выехала на Невский проспект, ей должно было остановиться. Вся эта широкая улица до перекрестка Литейного наполнена была народом. И по пустынным в обыкновенное время улицам, ведущим на Волково поле, стояли густые толпы»7.

На протяжении своей удачно сложившейся деловой жизни Людвиг Иванович постоянно ощущал гнет забот. Об этом говорит его обращение к сыну Александру: «Духовным завещанием этим я, как ты видишь, ни в чем тебя не ограничиваю, потому что я тебя знаю и имею к тебе полное доверие. Знаю, что ты употребишь большое состояние твое благородным и мудрым образом. Намерен ли ты продолжать торговое дело, это от тебя зависит... Я на твоем месте посвятил бы <себя> занятиям различными фабриками, имениями, учениями, путешествиям и прочему»8.

Эти строки, полные отеческой любви и заботы, являются поистине духовным завещанием. Александр был вторым сыном Людвига и его жены Ангелики, урожденной Готшальк-Дюссельдорф. Старший их сын Николай, которого родители готовили к карьере финансиста, умер в 1833 г. Александр остался основным наследником всего многомиллионного состояния, торгового дома и баронского титула. Такой поворот судьбы был неожиданным для юноши, готовившегося заниматься наукой и искусством.

В 1840 г., после окончания Дерптского университета, «пылкий поклонник Гете и Шиллера», как писали о нем современники, Александр сомневался в окончательном выборе жизненного пути. Но по воле обстоятельств и под давлением финансовых кругов ему пришлось возглавить после смерти отца банкирский дом.

Очень важным и судьбоносным стало в этот момент вмешательство самого государя: «Колебание осиротелого Штиглица-сына вынудило милостивое настояние императора Николая I с сожалением представлявшего себе возможное прекращение дел столь знаменитого дома»9.

Александр Штиглиц добился дальнейшего процветания банкирского дома. Особенно значительным событием в его карьере было получение займа во время Крымской войны. Став «королем» Петербургской биржи, он занимал должность председателя биржевого комитета в течение 13 лет. «Имя его пользуется такой же всемирной известностью, как и имя Ротшильда, — писал в 1859 г. „Вестник промышленности", — с векселями его, с чистыми деньгами можно было объехать всю Европу, побывать в Америке и Азии». В Петербурге ему принадлежали перешедшие от отца Екатерингофская и Невская бумагопрядильные мануфактуры и Сахарный завод. Он приобрел в 1845 г. разорившиеся фабрики Общества Нарвских мануфактур и основал в Нарве сначала суконную, а затем льнопрядильную фабрики, построил там поселок для рабочих, школу технического рисования, усадьбу с парком и церковью, ставшей усыпальницей для него и членов его семьи.

В 1857 г. Штиглиц выступил в качестве учредителя Главного общества российских железных дорог, которые должны были связать земледельческие районы России с Петербургом, Москвой, Варшавой и побережьями Балтийского и Черного морей. Тогда же на его деньги была построена железная дорога в Петергоф с веткой на Красное Село.

Однако, несмотря на успехи, Александр, начиная с 1860 г., стал постепенно отходить от коммерческой деятельности. Причиной тому послужили изменения условий на бирже, связанные с отходом от монополизма, и изменения в государственной политике. Придворный банкир, привыкший чувствовать себя вне конкуренции и будучи человеком гордым, не сумел смириться с утерей первенства. Прежнее исключительное положение и характер предпринимательской деятельности Штиглица, видимо, не соответствовали интересам нового министерства финансов. Однако, чтобы удержать такого крупного финансиста в России, Штиглицу предложили пост директора вновь созданного Государственного банка. В 1862 г. он был произведен в чин тайного советника. Несмотря на все почести, барон окончательно отдалился от дел и в возрасте 52 лет перешел на положение рантье, имея свыше 3 млн. рублей годового дохода.

Такой шаг вызван был также и неутоленной страстью к искусству, которому он мог отдавать теперь все свое время. Особой любовью барона, по воспоминаниям современников, пользовался театр и, особенно, опера — премьер он не пропускал. Мало сохранилось сведений о его характере. Известно лишь то, что он был горд, немногословен и необычайно скромен в быту. По-видимому, замкнутый характер и объясняет столь немногие упоминания о нем в мемуарах, в частности его зятя, известного государственного деятеля А.А.Половцова. Благодаря влиянию последнего, равно как и склонностью барона к меценатству и к искусству, Петербург обязан существованием Центрального училища технического рисования с уникальным музеем при нем, учрежденных на его средства.

Барон Штиглиц так же, как и его отец, не жалел денег на благотворительность. Он оказывал помощь различным учебным заведениям и приютам: коммерческому училищу, детскому приюту в Коломне, Чесменской военной богадельне, глазной клинике на Моховой.

Он блестяще справился со своей жизненной миссией, оправдав надежды отца, строки из завещания которого звучали так: «Любезный сын мой, Александр! Имение, которое тебе оставляю, как ты увидишь по партикулярной книге моей, весьма значительно, имя, которое носишь, — второй для тебя капитал. Вот плоды неутомимых усилий двух поколений, носивших это имя, превосходного дяди твоего Николая, основателя нашего благосостояния, и собственных моих, которому счастье весьма покровительствовало. Сохрани это имя, дабы оно перешло и к тем, которых однажды после себя оставишь»10.

Действительно, Александр Штиглиц приумножил славу имени, однако передать его было некому, он оставил его училищу и музею.

У барона и его жены Каролины Логиновны (в девичестве Мюллер) был один ребенок Людвиг, умерший в младенчестве. В июне 1843 г. супруги удочерили и воспитали незаконнорожденную дочь Великого князя Михаила Павловича, назвав ее Надеждой Михайловной Юневой (как найденную в июне). По легенде, барон нашел ребенка в саду своей дачи на Каменном острове. Сам Николай I в частной беседе высказал Штиглицу пожелание воспитать и позаботиться о ребенке надлежащим образом. Людвиг Иванович достойно выполнил эту миссию. Надежда Михайловна унаследовала все капиталы приемного отца и вышла замуж за выдающегося государственного деятеля — Александра Александровича Половцова. Их дети продолжили роды Половцовых, Оболенских и Бобринских.

Умер барон в 1884 г. от воспаления легких. Его провожали поистине с царскими почестями: отпевали в украшенной померанцевыми и лавровыми деревьями лютеранской церкви Святых Петра и Павла на Невском, затем отвезли в Нарву, где в православном храме Святой Троицы, сооруженном над могилой жены, он завещал похоронить и себя.

Через два года после смерти барона церковь-усыпальницу посетил Великий князь Владимир Александрович, путешествовавший по Европе. Он описал в своих воспоминаниях великолепное убранство храма, построенного по проекту архитектора А.И.Кракау в неорусском стиле, изобиловавшего богатым собранием икон итальянских мастеров и росписями внутри. После революции многие члены семьи Штиглиц–Половцовых эмигрировали.

В 1958 г. в Германии была издана монография Бодо фон Майделя «Штиглицы, их предки и потомки», где прослежены все ветви этого некогда пышного генеалогического древа. Сейчас их потомков можно найти в Германии, Бразилии, Америке. Одна из них — профессор Венского университета, доктор Ольга Штиглиц — бережно хранит семейные реликвии. Ее квартира — собрание портретов и документов, многие из которых переданы недавно в музей семьи Штиглиц, созданный в 1997 г. на их родине в городе Арользене, в замке князя Вальдекского11.

На скептические замечания одного из финансистов о неосторожности доверия к русским финансам барон ответил, что, как и его отец, он нажил свое состояние в России. Если страна окажется несостоятельной, то и он готов потерять вместе с нею свое состояние.

В этой фразе заключена преданность и благодарность своей второй родине.

Роль Штиглицев, выходцев из небольшого немецкого городка, в деловой и культурной жизни России, и особенно Петербурга, чрезвычайно велика. Масштабы их финансовой и промышленной деятельности снискали им популярность и всеобщее уважение. Благодаря своим заслугам и деловой порядочности они пользовались личным покровительством самого Александра 1, а впоследствии и Николая 1. Это, в свою очередь, свидетельствует о внимании Высочайших особ к людям предприимчивым (независимо от их национальности), действовавшим не только в собственных интересах, но и в интересах государства.

 

Примечания

1 Наиболее подробно эти вопросы освещены в следующих работах: Ананьич Б.В. Банкирские дома в России. 1860–1914. Л., 1991; Лизунов П.В. Штиглицы — «некоронованные короли» российских финансов // Вопросы истории. 1999. № 10. С.35–51.

2 Stieglitz O. Die Nachkommen der Hofagenten hirsch und Lasarus Stieglitz. Eine Klarstellung der interfamiliaren Bezuge.// Geschitsblatter fur Waldeck / Band 81. 1993.

3 Голицын Н.Н. История русского законодательства о евреях. СПб., 1886. Т.1. С.386.

4 Голицын Н.Н. Указ. соч. С.98.

5 РГИА. Ф.1263. Оп.1. Д.109. Л.40.

6 РГИА. Ф.563. Оп.6. Д.578. Л.31. Указ о возведении в баронское достоинство Людвига Штиглица.

7 Русский художественный листок. 1853. .№ 6.

8 РГИА. Ф.536. Оп.6, Д.578. Л.31. Завещание умершего банкира барона Л.И.Штиглица.

9 Вестник промышленности. 1859. Т.4. С.104.

10 Завещание умершего банкира барона Л.И.Штиглица.

11 Штиглиц М.С. Семья Штиглиц в Петербурге // Нева. 1998. № 8. С.222–226.