Я писал статьи на разные темы, критику литературную, разумеется. брал интервью. И мне пришла мысль взять интервью у Великого Князя Владимира Кирилловича. Я знал. что наследник российского престола живет в Париже или бывает в Париже. И я выяснил через знакомых его телефон домашний.. В то время я уже печатался в Москве в одном молодежном журнале. Не буду его даже называть. И я подумал одновременно сделать небольшой вариант для "РМ" и полный для Москвы. Тогда поднялся интерес к монархии большой, к царскому роду, к тому, кто от него остался.

И я приехал к ним домой. Это было в 91-м году в мае. Я договаривался о беседе на минут 30-40. В конце концов это продолжалось 4 часа. И можно сказать, что больше я из этого дома не вышел. Вскоре я стал там бывать регулярно, помогая в переписке, которую вели великий князь и его семья. При моем участии принимались корреспонденты. Давались интервью. Я имел дела с российским посольством в Париже. И уже в этом году в ноябре состоялся первый визит великого князя на родину - по приглашению Собчака, который до того приезжал в Париж специально для встречи с Владими ром Кирилловичем. Тогда как раз готовилось переименование северной столицы. И Анатолий Александрович, желая окончательно навести исторический мостик, сделал это приглашение. И я поехал с Великим Князем и Великой Княгиней в Россию уже в качестве личного секретаря. И я им оставался формально до 1997 года.Работа в "Русской мысли" быстро подошла к концу. Потому что я бы не смог совмещать одно с другим. В к весне 92-го года - видимо, были какие-то финансовые трудности русская пресса в эмиграции потихонечку сворачивалась, У меня был кабинет. Но я практически им не пользовался. Я только там снял интервью для Екатеринбургского телевидения (фильм назывался "Русский дом в Париже").

- Вернемся немного назад. Когда вы шли на первую беседу с наследником, у вас, наверное, был план интервью... Но, скажите, думали ли вы тогда о том, что собираетесь беседовать с потенциальным монархом... Человеком, который мог бы при другом историческом раскладе стать государем императором... Ну, и кроме того, он ведь был живым олицетворением идеи...

У меня, конечно, были заготовлены вопросы. Великий князь был необычайно любезен. У него - великолепный, поставленный голос. И он очень обстоятельно, на прекрасном русском языке отвечал мне. всегда заканчивая фразу. Такой медленный ритм! Если, например, собеседники сбивался, заканчивал начатую фразу до точки. Делал паузу, выжидал следующий вопрос... А какая осанка - у него всегда была прекрасная осанка! Это был человек... Он был именно тем, что он есть! Пожилой, уже не такой крепкий, усталый человек. Но с совершенно ясной головой, прекрасной речью. В курсе всего, что происходит в России. С большим интересом к этому относящийся.

- Оно было совершенно естественным... Но с лет моей юности все настолько с ног на голову встало, что переименование Ленинграда в Петербург и приглашение мэра способствовали иллюзии, что эта сказка постепенно приобретает черты реальности. У Великого Князя была мечта всей жизни - побывать на родине. В самый первый день мы поехали на то место, где был убит Александр Второй, на место взрыва. Визит этот продолжался 5 дней, совершенно незабываемых. В них очень много вошло. Сохранился подробный дневник этого всего. Весной 92-го года готовился первый визит в Москву. Но в апреле Великий князь полетел в Америку на встречу с деловыми кругами, которые собирались заниматься бизнесом в России. Он должен был там произнести большую речь, уже подготовленную. У него был великолепный английский язык. все, что мог. чтобы помочь изменениям на родине. Для нашей страны на Запад не то, чтобы окно - уже дверь прорубали. Он хотел быть полезным России чисто практически.. Владимир Кириллович полетел туда. И там он умер внезапно. Планировалась трехдневная, очень быстрая поездка. Я в этом визите не принимал участия. Они полетели за океан с друзьями. Я готовил московский визит... И я встречал гроб великого князя в Париже. Прилетела его дочь, его наследница - Великая княгиня Мария Владимировна с сыном. И волею судеб мы организовывали похороны Владимира Кирилловича в Петербурге. И когда я теперь там бываю и смотрю на Петропавловский собор, мне очень странно, что там лежит мой начальник.

Ну. это безусловно. Это был мой шеф. Вся Россия - его возможные подданные. А я работал непосредственно с ним.

Как вы к нему обращались?

"Ваше Императорское Высочество". В быту " Ваше Высочество" Никаких иных вариантов просто быть не могло. Тем более - фамильярностей. А фамильярностью здесь выглядело бы даже обращение по имени-отчеству. Хотя меня он в хорошие минуты называл просто по имени. Ну да не надо забывать и о разнице в возрасте - а не только в положении.

Встреча произошла во время еще первого мандата Ельцина. Он приехал в Париж.Она состоялась в резиденции русского посла в Париже. Им был тогда Юрий Рыжов. Во время встречи великий князь и великая княгиня совершенно без свидетелей отдельно говорили с Ельциным. Но на эту тему. я думаю, распространяться не пришло время. В человеческом плане это был контакт теплый, дружеский.

-Мне всегда казалось, что в деле, которым вы занимались в течение почти 7 лет, самое трудное - протокол, церемониал. Фрак тоже надо уметь носить...

- Вы знаете, все зависит от вашего восприятия мира, от вашей личности. Кому-то, может быть. это было бы очень трудно. К тому времени я довольно долго жил на Западе... Я быстро и легко освоил протокол. Для меня это не было трудностью. Что касается всего этого блеска, треска, этой позолоты и мишуры, которые окружают официальную жизнь... Это очень интересно - кататься в кортежах с мигалками и под сирены. Но вы довольно быстро от этого устаете. Во-первых, день бесконечно длинный - может начаться очень рано, кончиться очень поздно. Огромное напряжение в течение всего дня. Огромная ответственность. В конце концов позолота отходит. думаешь о смысле того, что происходит. Кроме того, физически позолота утомительна - особенно во время длинных визитов. Да еще эти перелеты между странами!

Я, помню, однажды задержался у них до часу ночи - вместе с князем и княгиней Урусовыми (они потом меня подвозили до дома на машине). Владимир Кириллович очень устал, это чувствовалось, но держался хорошо. как всегда, прямо. Потом встал, любезно попрощался и ушел... Никогда я не видел его ни в каком другом качестве. Когда я приезжал к нему где-то в полдень, начиналась его работа с секретарем. Я не принимал участия в его семейной жизни, а только был свидетелем -иногда.

- У вас не создавалось впечатления, что в этой полупридворной жизни был элемент игры?

- Это не игра. а элемент обрядности. У каждой власти есть своя обрядность. Иначе говоря, способ подачи сущностей, оформленных соответствующим ритуалом.

Вечерняя Уфа от 21 июля 2001 г.