В.Л.Попов

(Санкт-Петербург)

 

Нерешенные проблемы экспертного биологического исследования

екатеринбургских останков

 

Казалось бы, екатеринбургские останки "с почетом" захоронены в Петропавловском соборе под именем Государя Николая Александровича, его близких и приближенных. Есть "благословение" Правительства и Президента. Однако сколь далеко от божественного такое светское "благословение", столь же и далеко сейчас до якобы "состоявшейся идентификации". В Петербурге исследования по проблеме "екатеринбургских останков" проводятся под эгидой Фонда памяти Государя Императора Николая II.

В поисках истины продолжает работать Русская зарубежная экспертная комиссия. К экспертным исследованиям подключаются новые авторитетные ученые и научные коллективы. Итак, захоронение состоялось, но вопросы остались.

Сосредоточимся на некоторых из них.

Назначив экспертизу по исследованию останков Великого князя Георгия Александровича и поставив вопрос о том, являются ли извлеченные из захоронения в Петропавловском соборе останки действительно останками родного брата Николая II, следователь Соловьев вольно или невольно признал то, что в связи с имевшим место вскрытием захоронений в Петропавловском соборе и Великокняжеской усыпальнице при советской власти в 20-е гг. могла быть случайная или намеренная подмена останков.

В точном соответствии с процессуальным законом эксперты заявили письменно о предоставлении материалов о болезни, смерти и погребении Великого князя. Эти документы имеются в Российском государственном историческом архиве (РГИА) в Петербурге.

По непонятной причине следователь уклонялся от установленной законом формы общения с экспертами. Ему не нравились письменные ходатайства. Он предлагал экспертам излагать свои просьбы и ходатайства при личном общении или по телефону. И даже упрекал их, если они не пользовались непроцессуальными действиями. Эта позиция, видимо, была очень удобна, так как могла позволить в любой момент заявить о том, что никаких ходатайств не было.

Однако и сегодня остается фактом то, что следователь В.Н.Соловьев так и не получил заключение экспертов по установленной подлинности останков Георгия Александровича. (Отсюда возникает вполне правомочный вопрос: с останками какого человека проводилось генетическое сравнительное исследование в Роквиле, США?).

Сопоставление содержания опубликованных официальных документов дает весьма серьезные основания сомневаться в правдоподобности объяснений Г.Т.Рябова и А.Н.Авдонина об "изъятии" 3-х черепов из екатеринбургского захоронения в 1979 г.

Как зафиксировано в протоколе осмотра места происшествия 11–13 июля 1991 г., размеры захоронения составляли 1,5х2,1 метра. Останки лежали на всем протяжении площади захоронения в 2 яруса. Местоположение каждой косточки точно сориентировано и описано. Сопоставим это с другими официальными документами. Так, в объяснении А.Н.Авдонина на имя прокурора Свердловской области 8 августа 1991 г. указаны место и площадь "раскопок" 1979 г.: "…осмотрев зарисовку расположения… останков, обнаруженных 11–13 июля 1991 г., предполагаю, что мы выкопали яму в районе расположения скелетов № 1 и № 7 и извлекли останки в виде 3-х черепов, костей на площади 0,5х0,5 м. Дальнейшее раскапывание ямы прекратили…". Сопоставим сведения из этих двух документов.

Как было установлено позднее, три черепа, которые извлекли в 1979 г., имеют отношение к останкам № 1,5,6. Мы схематически наложили квадрат 50х50 см на официальную схему взаимного расположения останков, зафиксированного в протоколе осмотра места происшествия от 11–13 июля 1991 г. (приводим эту схему по публикации С.С.Абрамова в книге "Покаяние" (материалы Правительственной комиссии, 1998, с.52).

Оказалось, что если череп № 1 находился в проекции раскопок Рябова-Авдонина, то черепа № 5 и № 6 должны были находиться за границами этого раскопа в глинистой почве и достать их из производственного раскопа при данных условиях было просто-напросто невозможно. В то же время находившийся в площади раскопа 1979 г. череп № 7 почему-то не попал в поле зрения "копателей". Мы обращаем внимание на эти несоответствия исключительно потому, что они подтверждаются опубликованными официальными материалами следствия, а также как объективное свидетельство неспособности или заведомого нежелания следователя видеть очевидные противоречия. Вопрос о явном противоречии изложенных фактов был прямо и открыто поставлен перед Г.Т.Рябовым в Москве во время Парламентских слушаний в 1998 г. (кстати, в присутствии следователя Соловьева). Ответом было молчание. Мы попытались найти ответ на поставленный вопрос в вышедшей позднее книжке Г.Т.Рябова, посвященной данной теме. Казалось бы, у автора было много времени размыслить над замеченными очевидными противоречиями. Но в книжке — умолчание. Это не исключает не раз высказывавшееся предположение о том, что Рябов и Авдонин провели раскопки не с тем, чтобы "извлечь" 3 черепа из захоронения, а затем, чтобы поместить их туда. А может быть, раскопок 1979 г. не было вовсе? Может быть, действия указанных лиц ограничились только событиями 1980 г.?

Третий вопрос касается последствий серьезной травмы, полученной Николаем Александровичем в 1891 г. в Японии. Наиболее пристальному вниманию подвергался череп № 4, которому отвели роль "императорского". Изначально все внимание было сосредоточено на его левой половине, так как предполагалось, что удар пришелся именно по этой части головы. Почему? На основании каких документов? С самого начала было видно, что каких-то следов травмы на левой половине черепа нет. Но нас тут же уверили, как водится без доказательств, в том, что череп в этом месте разрушен. Однако в каком именно месте? Кому ведомо это место? Это было очень удобным оправданием того, что последствий удара саблей по голове не выявляется: дескать, кость разрушена.

На первичном цветном снимке черепа № 4 видно, что кости целы. В 1993–1994 гг. стало известно о существовании рапорта 3-х врачей, оставивших свое заключение в 1891 г. непосредственно после медицинского обследования раненого цесаревича Николая Александровича. Из этого документа следовало, что по голове наследника был нанесен не один, а, по меньшей мере, 3 удара; удары наносились не по левой, а по правой половине черепа, от одного из ударов откололся тонкий кусочек кости длиной 2,5 см. На правой половине черепа № 4 следов травмы также не было. Однако их отсутствие оправдалось все тем же разрушением поверхностных слоев кости, на этот раз от действия кислоты, так как на правой половине черепа было заметно темное пятно. Но темное пятно — это изменение цвета, а не разрушение кости.

В 1995 г. в Екатеринбурге проведено исследование черепа № 4 на компьютерном томографе. Исследовались "срезы" этого черепа через каждые полмиллиметра. Результат — отрицательный. Объяснение: кости разрушились. Следствие удовлетворяется этим объяснением. Но разве нельзя при таком отрицательном результате не сделать иной, более подходящий для этого случая вывод: следов травмы нет, поскольку это — не череп Николая II. Мы привели этот пример как свидетельство односторонней интерпретации фактов, попадавших в поле зрения следствия.

Отдельный вопрос о двух зубах подростка. Можно утверждать, что эти два зуба, которые по возрасту не могли принадлежать никому из 9 екатеринбургских скелетов, были как "кость в горле" следствия. С самого начала, когда формировали пакет костных объектов для генетических исследований, мы настаивали на том, чтобы оба или хотя бы один из этих зубов был направлен в Англию. Кстати сказать, нас заверили, что это будет сделано. Увы, генетик П.Л.Иванов возвратился из Англии и сказал, что зубы не исследовались. На вопрос "почему?" — последовало публичное заявление (в присутствии следователя В.Н.Соловьева), что эти зубы "прикарманили" то ли профессор Попов, то ли американский профессор Мейплз. Позднее оказалось, что зубы находились в сейфе начальника Свердловской судебно-медицинской экспертизы. П.Л.Иванов, конечно же, знал, где они. Пристойных объяснений, почему зубы не подвергались генетическому анализу, не было. Вот и навет. В этой связи возникают следующие вопросы непосредственно к следователю В.Н.Соловьеву:

1.      Почему он смолчал, когда в адрес специалистов в его присутствии были сделаны необоснованные и в предельной мере оскорбительные упреки? Ведь он-то обязан был знать, где хранятся вещественные доказательства по делу, которое он расследует?

2.      На каком основании эти зубы не направлялись для генетических исследований в Англию?

3.      В курсе ли был следователь В.Н.Соловьев относительно местонахождения вещественных доказательств по делу?

Последний вопрос отнюдь не риторический, если учесть, что в конце 1997 г. Генеральная прокуратура сообщила о "чудесном появлении" среди екатеринбургских останков около 150 "новых" костей. Но это отдельный и серьезный разговор о том, как появляются "ниоткуда" вещественные доказательства в этом деле.

Вернемся к зубам. По-видимому, уж очень не хотелось следователю, чтобы среди екатеринбургских останков появился 10-й человек. Назначается новая стоматологическая экспертиза. Ее основные выводы:

1)      два зуба принадлежат человеку в возрасте 15–21 года (никаких доказательств этого положения не приводится);

2)      по размерам и редким морфологическим признакам эти зубы принадлежат Анастасии Николаевне (о каких конкретно размерах и каких конкретно морфологических признаках идет речь — не говорится);

3)      по этим же признакам эти 2 зуба не могут принадлежать Алексею Николаевичу.

Если допустить, что по первой позиции еще может существовать какая-то объективная мотивация, то две последних представляются явной фантазией экспертов. Для того чтобы сделать такой вывод, эксперты должны были иметь информацию о "размерах и редких морфологических признаках" зубов как Великой княжны, так и цесаревича Алексея. Однако таких сведений нет! Их не существует. Во всяком случае сегодня они никому неизвестны! Что это означает: некомпетенцию или сознательную фальсификацию? Один из этих ответов пусть выберут сами эксперты.

Бессмысленно говорить о доказательственной неполноценности фотосовмещения, если этим методом в данном деле воспользовались два специалиста (Абрамов и Кислис) и пришли к математически обоснованным, но диаметрально противоположным выводам. Этому методу "грош цена", за какими красивыми терминами не укрывали бы его беспомощность: "персонификация", "идентификация" и т.п. Все это очень хорошо показал в своем сообщении доктор юридических наук, профессор А.И.Бастрыкин, на конференции в Царском Селе в апреле 1998 г.

Однако чего могут стоить перечисленные сомнения, если "вездесущая" генетика вынесла окончательный идентифицирующий приговор, ведь результаты генетических исследований — главный козырь следствия.

В своем сообщении на упоминавшейся конференции в Царском Селе генетик профессор Л.А.Животовский на основании всестороннего анализа сравнительных генетических исследований екатеринбургских останков высказал ряд принципиальных замечаний. С его обстоятельной публикацией можно ознакомиться в американском журнале "Annales of Human Biology" (1999, v. 26, № 6, р. 569–577). Конечно, к данной публикации можно отнестись как к частному мнению автора.

Но есть и иные, косвенные и прямые сомнения. О некоторых из них мы уже писали в 1996 г. в книге "Где Вы, Ваше Величество?" Поговорим о других.

Собственно говоря, независимого контрольного исследования не было, так как на всех этапах участвовал наш генетик П.Л.Иванов. И хотя это противоречит установившимся на этот счет стандартам, не станем рассматривать данный факт как решающий аргумент. Видимо, участие П.Л.Иванова было кому-то (или ему самому) очень необходимо.

Генетик Иванов, выполняя исследования в соавторстве, на базе лабораторий Англии и США, еще получал какие-то результаты. Когда ему пришлось показать свое мастерство, он потерпел фиаско: разрушив без остатка один из 2-х зубов подростка, он не только не установил его индивидуальные генетические характеристики, но и оказался не в состоянии диагностировать даже его половую принадлежность.

В другом случае он также не получил никакого результата при исследовании пятен крови на платке, который прикладывали к голове раненного в 1891 г. цесаревича. Объясняя свою неудачу, исследователь сослался на "жадность" японцев, предоставивших ему всего несколько квадратных миллиметров объекта. Однако недавно нам попалась на глаза японская газета с фотографией нашего генетика, завершающего отрезание полоски ткани от платка шириною около 2 и длиной не менее 30 см. Оставляем этот факт без комментариев.

Вот более существенное свидетельство. Британский историк M. Kirk в 1998 г. на конференции в Царском Селе сообщил о том, что ДНК принца Филиппа и его родной сестры Софии Ганноверской отличаются. Кто же из них находится в истинном отдаленном родстве с Романовыми: Филипп или София? Иначе говоря, "эталон", с которым проводилось сравнение, сам нуждается в подтверждении. Сомнения усилились после того, как в своей книге, вышедшей в 1998 г. на английском, а в 2000 г. — на французском языке, M. Kirk приводит документы по трем возможным версиям отнюдь не августейшего происхождения принца Филиппа.

Однако и здесь нам могут сказать, что это очередные сомнения, но не опровержение.

Поэтому приведем результаты на самом деле независимого генетического исследования. Оно было проведено 1998–1999 г. в Японии профессором T.Nagai и его сотрудниками. Исследовали волосы с головы брата Николая II — Георгия Александровича. Получен результат, принципиально отличающийся от американского: в позиции 16169 нет мутированного гена (с/т). Результаты этого исследования опубликованы в журнале "Medicine and Biology" (1999, v. 139, p. 247–251). Итак, истинно независимое исследование — и совершенно иной результат.

Приходится в очередной раз удивиться той взвешенности, с которой подошли к экспертизе екатеринбургских останков иерархи Русской Православной Церкви. Что же, это укрепляет нас в наших дальнейших исканиях правды.

Нами и прежде (1991–1992) высказывались сомнения в способности следствия установить причины, обстоятельства и виновников екатеринбургской трагедии в рамках уголовного расследования. Печальные результаты расследования, проведенного следователем Генеральной прокуратуры, убедили всех в том, что, несмотря на неоправданно затянувшиеся роды, "гора произвела мышь".

Как и прежде, мы видим приближение к истине только на путях комплексного междисциплинарного научного исследования с участием специалистов, глубоко заинтересованных в устранении "белых пятен" на заключительном этапе жизни российского императора. Среди этих специалистов должны быть, несомненно, неангажированные, независимые в своих суждениях источники, юристы, медицинские криминалисты, молекулярные биологи. Понимая глубокий интерес к рассматриваемой проблеме за рубежом, считаем весьма целесообразным привлечение ученых из передовых стран Европы, Азии и Америки. Консолидирующим звеном в координации усилий разных специалистов вполне мог бы стать Институт истории и археологии Уральского отделения РАН.