УБИТЫХ БОЛЬШЕВИКАМИ В ЕКАТЕРИНБУРГЕ 17 ИЮЛЯ 1918 И ВОПРОСАМ ВОССТАНОВЛЕНИЯ ИСКОННОГО ПРАВОПОРЯДКА В РОССИИ

СОЗДАНА В 1989 ГОДУ

14 декабря 2004 г.

О «ЕКАТЕРИНБУРГСКИХ ОСТАНКАХ»

В 2004 г. были опубликованы материалы , опровергающие ранее полученные выводы ДНК-исследования «екатеринбургских останков» (2). По следам этих результатов журнал Science (том 306, номер от 15-го октября 2004 г., стр. 407-410) привел письма авторов прежних ДНК-исследований (одно письмо – М. Хофрейтера, О. Лореилле, Д. Ферриола и Т. Парсонса, другое – П. Гилла и Е. Хагелберг), обсуждающих публикацию (1), и ответ авторов этой публикации, который приводится ниже.

ОТВЕТ

Вывод ДНК-исследования (2), сделанный на основе изучения митохондриальных ДНК из 9-ти скелетов «екатеринбургских останков» и утверждавший, что эти останки – от императорской семьи Романовых, поднял много вопросов с позиций судебно-медицинского генетического исследования (3), на которые авторы ДНК-исследования (2) так и не ответили. Кроме того, они промолчали в ответ на просьбу предоставить сопроводительные документы на биологические образцы и первичные ДНК-данные. По этой причине мы, вместе с Российской Зарубежной Экспертной Комиссией, провели ДНК-исследование (1), основанное на современном знании о ДНК и на более надежном биологическом материале.

Наше ДНК-исследование (1) опровергает утверждение авторов (2) о том, что от каждого из исследованных ими 9-ти деградированных биологических образцов они получили (методом полимеразной цепной реакции – ПЦР) нуклеотидные последовательности длиной 1223 пар оснований, по качеству «подобные тем, что получают из свежей крови». В самом деле, все научные данные говорят о том, что из биологических образцов, не хранящихся в специальных условиях, можно получить (амплифицировать) фрагменты ДНК длиной лишь короче 250 пар оснований. Гилл и Хагелберг не смогли ответить на этот наш главный вопрос – как они смогли получить столь длинные фрагменты, а Хофрейтер и Парсонс привели лишь два известных случая, когда были амплифицированы длинные фрагменты ДНК из старых образцов.

Один – это пингвин из льдов Антарктики, а другой – тщательно сохранявшиеся ткани глаза Джона Дальтона.

Ни одно из этих условий хранения никак не соответствует условиям континентального климата Екатеринбурга с влажной почвой и жарким летом; в таких условиях разложение ДНК идет быстро. Гилл и Хагелберг ссылаются на «объективные вероятностные закономерности», но, учитывая, что на сегодня известно только два указанных выше случая хорошей сохранности длинных фрагментов ДНК в особых условиях, вероятность того, что из каждого из девяти скелетов, разлагавшихся в неглубоком захоронении в условиях екатеринбургского климата в течение нескольких десятилетий, смогли получить ПЦР-продукты длиной 1223 пар оснований, невероятно мала. Не существует ни одного опубликованного научного результата, который указывал бы на такую возможность. Вообще же, получение таких длинных фрагментов из старого биологического материала, не хранившегося в специальных условиях, указывает на ДНК-загрязнение – занос «чужой» свежей ДНК (4, 5).

Один из нас предложил Парсонсу провести анализ костей, сходных по возрасту и условиям хранения с «екатеринбургскими», раз он говорит о возможности амплификации длинных фрагментов, причем именно методикой, использованной в проведенном ДНК-исследовании (2). Группа Парсонса проделала это на материале костей, найденных на Аляске (3 образца) и в Азии (3 образца), сделав, тем самым, первый шаг к предложенному нами проверочному анализу. При одинарной амплификации они смогли получить фрагмент длиной 1200 пар оснований лишь для двух образцов с Аляски, что говорит о возможности хорошей сохранности биологического материала в зоне вечной мерзлоты. Они также провели иерархический ПЦР-анализ, но не воспроизвели методику ДНК-исследования (2): во втором цикле амплификации они использовали праймеры для ПЦР-продукта длиной 221 пар оснований (от трех образцов с Аляски и двух из Азии) – т.е. в пределах возможностей амплификации деградированной ДНК (материалы этого исследования, включая характеристику условий, в которых хранились найденные костные остатки, и методики их анализа Парсонс и соавторы не опубликовали). Этот их результат еще раз подтверждает наше заключение (1) о неправдоподобности результатов проведенного ДНК-исследования «екатеринбургских останков» (2). К этому важно добавить, что в те же годы, когда изучались «екатеринбургские останки» (2), был проведен независимый ДНК-анализ зубов из «екатеринбургского захоронения», который показал, что их ДНК действительно плохо сохранилась, так что возможно было амплифицировать только очень короткие фрагменты (6); это еще раз свидетельствует о том, что в исследовании (2) фрагменты длиной 1223 пар оснований были получены не из старых ДНК, а от свежих, привнесенных образцов ДНК.

Наше исследование (1) показало также, что ДНК из предположительных останков императрицы Александры Федоровны не совпадает с ДНК, полученной из останков Елизаветы Федоровны, хотя для родных сестер они должны были бы оказаться идентичными. Гилл и Хагелберг полагают, что это несовпадение было вызвано загрязнением и тем, что останки Елизаветы Федоровны не являются таковыми, а принадлежат неизвестному лицу. Однако палец, из которого был взят исследованный нами образец, содержал высохшие мышцы и кости, указывая тем самым на хорошую сохранность биологического материала, а подлинность останков Елизаветы Федоровны подтверждается свидетельскими показаниями многих лиц, сопровождавших их на всем пути от места убийства до места упокоения в Иерусалиме. Что предельно важно, молекулярное поведение ДНК из останков Елизаветы Федоровны соответствовало тому, что ожидается для старых деградированных образцов: успешно амплифицировались только короткие фрагменты (1).

В отличие от хорошо документированной подлинности останков Елизаветы Федоровны, подлинность останков Александры Федоровны из «екатеринбургского захоронения» весьма сомнительна. Со времен Октябрьской революции под Екатеринбургом обнаружено множество безымянных могил семей, подобных «екатеринбургским останкам» (7-10). Само «екатеринбургское захоронение» неоднократно вскрывалось в течение всего времени его существования с изыманием и добавлением туда многих костей (3, 8-10). В частности, в 1979 г., задолго до исследования Гилла и соавторов (2), «открыватели» захоронения Рябов и Авдонин изъяли оттуда три черепа и два из них взяли в Москву (3, 7-8). На черепе, предположительно принадлежащем скелету Николая II из «екатеринбургского захоронения», так и не было обнаружено следа от удара саблей, документированного в медицинском отчете 1891 г., подписанном тремя российскими военно-морскими врачами (11). Черепа скелетов «екатеринбургского захоронения» были в плохом состоянии, из-за чего их реконструкция оказалась невозможной (8). Некоторые части костей рук и ног отсутствовали, что не позволило точно оценить рост индивидов (8). Судебно-медицинские антропологи, включая проф. Вильяма Мэйплса, резко возражали против заключений, основанных на этих данных (3, 8, 9).

ДНК-исследование (2) основывалось на биологическом материале, предоставленном российским генетиком П.Ивановым – единственным из исследователей, кому был обеспечен доступ ко всем биологическим образцам «екатеринбургского дела»; он же подписал заключительный отчет по ДНК-исследованию для российской правительственной Комиссии, а затем и голосовал за принятие этого отчета (3).

Наши оппоненты упрекают нас в том, что мы не прокомментировали результаты исследования ДНК останков брата царя – Георгия, проведенное в США (12). Мы это не сделали по той причине, что оно могло быть загрязнено тем же самым ДНК, что было занесено и в предполагаемые останки царя Николая II, поскольку оба этих биологических образца контролировались одним и тем же человеком из коллектива авторов ДНК-исследования (2). Кроме того, гетероплазмия, обнаруженная в митохондриальной ДНК предполагаемых останков царя (2), не была найдена на запятнанной кровью царя повязке (8) и отсутствовала у племянника царя (13). В ДНК-исследовании (2) приводились также данные по типированию «екатеринбургских останков» ядерными STR-маркерами; однако эти результаты еще более сомнительны, чем по митохондриальной ДНК, тем более, что один из авторов работы (2) Гилл признал, что биологические образцы, для которых они были определены, «вероятно самые старые из всех, для которых этот тип ДНК когда-либо был получен» (9, стр. 104).

Следует подчеркнуть, что те, кто ратует за принадлежность «екатеринбургских останков» императорской семье Романовых, проводили анализ ДНК в обстановке полной закрытости, в то время как важнейшим в ДНК-идентификации является вопрос о том, чьи ДНК взяты в качестве референтных. В самом деле, митохондриальная ДНК принца Филипа, использованная в (2) в качестве референтного биологического образца, возможно не соответствует ДНК его сестры (8, 14), а референтные митохондриальные ДНК принцесс Феодоры и Шарлоты имеют разные нуклеотиды (С и Т) в позиции 16111 (15). В то же время все эти лица должны нести линию митохондриальной ДНК королевы Виктории – бабушки Императрицы Александры и Великой Княгини Елизаветы – и потому быть идентичными. Сейчас в разных странах живет около 50 человек этой линии. Генотипирование этих лиц, с полной прозрачностью относительно методик взятия биологических проб и их анализа – единственный путь к окончательному установлению ДНК этой линии. При существующих обстоятельствах дела и выявленных нами несоответствиях «екатеринбургские останки» не могут рассматриваться как относящиеся к Николаю II и его семье.

Alec Knight¹,Lev A. Zhivotovsky²,

David H. Kass³,Daryl E. Litwin⁴,

Lance D. Green⁵,P. Scott White⁵

¹Department of Anthropological Sciences, Stanford University, Stanford, CA 94305, USA. ²институт общей генетикиим. Н.И.ВавиловаРАН, 119991, Москва, Россия. ³Department of Biology, Eastern Michigan University, Ypsilanti, MI 48197, USA. ⁴Post Office Box 19754, Stanford, CA 94309, USA. ⁵Bioscience Division, Los Alamos National Laboratory, Los Alamos, NM 87545, USA.

Ссылки

1. A. Knight et al., Ann. Hum. Biol. 31, 129 (2004).

2. P. Gill et al., Nature Genet. 6, 130 (1994).

3. L.A. Zhivotovsky, Ann. Hum. Biol. 26, 569 (1999).

4. A. Cooper, H. Poinar, Science 289, 1139 (2000).

5. M. Hofrieter et al., Nature Rev. Genet. 2, 353 (2001).

6. C. Ginther, personal communication.

7. A. Summers, T. Mangold, The File on The Tsar (Gollancz, London, 1976).

8. M. Gray, Blood Relative (Gollancz, London, 1998).

9. R.K. Massie, The Romanovs: The Final Chapter (Random House, New York, 1995).

10. E.L. Magerovsky, Trans. Assoc. Russian-Am. Scholars 28, 449 (1996–1997).

11. State Archives of the Russian Federation, Folder 77, Reg. 1, Doc. 701, leaves 12-13.

12. P.L. Ivanov et al., Nature Genet. 12, 417 (1996).

13. E.I. Rogaev, I.V. Ovchinnikov, P. Dzhorzh-Khislop, E. A. Rogaeva, Genetika 32, 1690 (1996).

14. M. Kirk, in Proceedings of International Scientific Conference on “Tsar Case and Ekaterinburg Remains,” St. Petersburg, Russia, 26 to 27 April 1998 (in Russian), available at www.tzar.orthodoxy.ru/ost/mnk/8.htm.

15. J.C.G. Röhl, M. Warren, D. Hunt, Purple Secret: Genes, “Madness” and the Royal Houses of Europe (Bantam, London, 1998).

Российская Зарубежная Экспертная Комиссия