Автор: Петр Мультатули.
Признаться, мне совершенно не хотелось реагировать, ни в каком виде, на очередную кампанию по навязыванию Церкви и народу Екатеринбургских останков в качестве «мощей» святых Царственных Мучеников. Со стороны экспертного сообщества, привлечённого СК по делу о расследовании убийства Царской Семьи, демонстрируется полное игнорирование заданных нами принципиальных вопросов и приведенных аргументов, а также результаты проведенных независимых экспертиз. Мы опять слышим повторение мантр о том, что «сжечь трупы на Ганиной Яме в течение двух суток до основания было невозможно», не объясняя при этом сожжение, по крайней мере, двух трупов вместе с черепами за два часа в Поросенковом логу, что отсутствие следов статмологической помощи у черепа №4, заявленного как череп Государя, объясняется тем, что «Государь, как и большинство других мужчин на планете Земля, просто боялся стоматологического вмешательства» и т.д. Эти мантры звучат одновременно с откровенным кощунством, когда одна дама, имеющая непосредственное отношение к «обнаружению» Екатеринбургских останков, выступая в «Ельцин-центре», сказала, что почитаемый всем Православным миром монастырь святых Царственных Страстотерпцев на Ганиной Яме стоит на «шашлыках». Вспомним, что покойный Святейший Патриарх Алексий II назвал землю вокруг Ганиной Ямы сплошным антиминсом Царственных Мучеников. Все это было подкреплено художественно-публицистическим фильмом «Цареубийство. Следствие длинною в век», авторы которого, не моргнув глазом, изменили свою прежнюю позицию по изучаемому вопросу на 180 градусов. К слову сказать, ни одного оппонента официальной версии к участию в фильме не пригласили, с осторожностью таковым можно считать академика В.В. Алексеева. Следственный Комитет до сих пор никак не объяснил принципиальных противоречий и расхождений в выводах своих экспертов, не отреагировал на выводы независимой стоматологической экспертизы, не провел, обещанную экспертизу по ритуальному убийству. Расследование по-прежнему проходит в обстановке полной секретности и закрытости. Нашей позиции и наших вопросов с одной стороны, как бы не замечают, а с другой ответить на них вразумительно не могут. В этой связи, по моему разумению, уподобляться нашим оппонентами и повторять одни и те же свои аргументы не имеет никакого смысла. Нужно реагировать только на официальные выводы и заключения СК, причем изложенных не в отдельных высказываниях его руководства, а в официальных заявлениях и постановлениях.
Тем не менее, я вынужден писать эти строки, потому что совершенно неожиданно «мяч» в наши ворота залетел с нашей же со стороны. Я имею ввиду небольшую статью Э. Агаджаняна на сайте «Сегодня.ру» «О съёмном протезе доктора Боткина. Новые факты старого дела»[1]. Я с большим уважением отношусь к Э.Г. Агаджаняну как высокому профессионалу своего дела, всегда поражался логике и «непробиваемости» его аргументов в вопросах стоматологической экспертизы Екатеринбургских останков. Тем досаднее, было мне читать его статью, цель и выводы которой для меня остались не понятными. Краткое изложение ее сводится к следующему: 8 августа 1918 г. при осмотре местности у открытой шахты у следователя И.А. Сергеева, сменившего первого следователя А.П. Наметкина, «появилась интересная улика», а именно вставная челюсть взрослого человека. Далее, Э. Агаджанян переходит к протоколу осмотра от 10 февраля 1919 г. «предметов, представленных следствию 9 сего февраля генерал-лейтенантом М.К. Дитерихсом». Приведя этот документ, Агаджанян пишет: «Однако, еще в одном документе, подписанном все тем же самым генералом Дитерихсом, есть описание зубного протеза, найденного в доме Ипатьева. «Опись вещам, найденным при осмотре дома Ипатьева» [...]: [...] 411. 4 фарфоровых вставных зуба. [...] 423. Вставная верхняя челюсть с 10 зубами. Небо гуттаперчивое, резиновый присос снят».
Э. Агаджанян указывает, что протез в доме Ипатьева был найден раньше, чем протез на шахте в Ганиной яме, значит, там он не мог уже волшебным образом «самовосстановиться и иметь опять полный набор зубов». Отсюда автор статьи делает «единственный вывод», что это были два разных протеза верхней челюсти. Действия Н.А. Соколова и М.К. Дитерихса автор считает «очень странными», так как они «никогда, нигде и никаким образом второй протез больше не упоминали. Есть фотография только того протеза, который нашли, якобы, на Ганиной яме. И все следственные действия впоследствии велись исключительно с этим единственным протезом. Протоколов опознания челюсти из дома Ипатьева нет ни одного». Далее Э. Агаджанян приводит показания П. Жильяра следователю Сергееву, что у доктора Е.С. Боткина «были вставные зубы», после чего ему были предъявлены «две пластинки вставных зубов», которые как полагал Жильяр, «похожи на те, какие имел Боткин». Жильяр даже пояснил, что «эти пластинки были изготовлены ялтинским зубным врачом Кастрицким».
Э. Агаджанян делает вывод, что Жильяру были представлены вставная челюсть с Ганиной ямы и какие-то две зубные пластинки, найденные в разных местах. Автор сообщает, что имеются «интереснейшие факты, которые доказывают, что верхней полной съемной челюсти у доктора Боткина, скорее всего, не было». Уже в этой фразе заложено существенное противоречие: либо факты доказывают, что вставной челюсти у Боткина не было, либо ее «не было скорее всего». Крайне противоречив и вывод статьи Э. Агаджаняна. Он убедительно доказывает, что Боткин мог иметь вставную челюсть «не более двух лет, а скорее всего и менее», что полностью расходится с «атрофированием альвеолярного гребня верхней челюсти черепа №2» так, как бывает при очень длительном отсутствии зубов и ношении съемных протезов. То есть, это очередное доказательство того, что Екатеринбургские останки не являются мощами святых Царственных Мучеников и их верных слуг. Но вот второй вывод Э. Агаджаняна не может не поражать своей нелогичностью: «история с найденными съемными протезами и попыткой приписать их доктору, это сплошные несостыковки, подлог и попытка притянуть факты к нужному выводу, начатые еще в 1918 году и продолжающиеся по сей день». То есть, если суммировать этот вывод, то получается: Н.А. Соколов и М.К. Дитерихс якобы начали свое следствие с подлога, а нынешнее следствие его продолжает. Для таких заявлений требуются весьма веские доказательства, и умозаключения Э. Агаджаняна вокруг вставной челюсти доктора Е.С. Боткина никак ими не являются.
Начнем с того, что вставная верхняя челюсть была обнаружена у рудника в районе Ганиной Ямы не следователем И.А. Сергеевым, а горным инженером А.Н. Кузнецовым и А.А. Шереметьевским, во время их осмотра шахты. Вместе с челюстью ими были обнаружены отрезанный человеческий палец и кусочки человеческой кожи. 20 августа 1918 г. эти вещественные доказательства были направлены прокурором А.Т. Кутузовым следователю И.А. Сергееву для приобщения к уголовному делу[2]. Будучи допрошенным в качестве свидетеля следователем Сергеевым 8 февраля 1919 г., Шереметьевский показал, что после освобождения Екатеринбурга от большевиков в августе 1918 г., он по поручению властей руководил работами по откачке воды из шахты в районе Ганиной Ямы, с целью обнаружения тел Царской Семьи. В период с 15 по 19 августа 1918 г. после откачки воды из шахты, было обнаружено, что ее дно покрыто толстым слоем ила. Весь ил был извлечен со дна и промыт, при чем были найдены, человеческий палец от руки, вставная верхняя челюсть и другое. Все найденное Шереметьевский передал прокурору Кутузову[3]. 9 июня 1919 г. А.А. Шереметьевский был вторично допрошен в качестве свидетеля следователем Н.А. Соколовым. На этом допросе Шереметьевский дал более подробное описание протеза, указав, что была найдена «вставная золотая челюсть взрослого человека»[4]. 12-14 сентября 1918 г. следователь Сергеев допросил в качестве свидетеля П. Жильяра, о чем уже упоминалось выше, которому предъявил «пластинки» вставных зубов, которые П. Жильяр признал похожими на вставные зубы Е.С. Боткина[5]. Э. Агаджанян считает, что определение «зубные пластинки» есть доказательство того, что Жильяру показывали какие-то иные вставные зубы, а не челюсть, найденную на Ганиной Яме. Но Э. Агаджняну гораздо лучше меня известно, что «вставная зубная пластинка» и верхняя вставная челюсть — это одно и тоже. Тем более, что в осмотре вставной челюсти найденной на Ганиной Яме говорится о золотой пластинке с присоской посередине[6]. Это описание полностью совпадает с описанием А.А. Шереметьевского. Во время любого опознания полагается предъявлять несколько похожих предметов (людей). Вполне возможно, что Сергеев предъявил Жильяру две «вставные пластинники» с целью опознания, а может быть это элементарная опечатка машинистки: ведь до нас протокол допроса дошел в виде копии, заверенной Н.А. Соколовым. Опечатки и ошибки встречаются в материалах дела довольно часто. 9 февраля 1919 г. генерал М.К. Дитерихс передал вещественные доказательства, среди которых была и вставная челюсть, Н.А. Соколову[7]. 11 февраля 1919 г. Соколов произвел осмотр вставной верхней челюсти как вещественного доказательства. Было определено, что челюсть имеет 14 зубов, которые держатся в каучуковой массе, резиновое кольцо-подушечка отсутствует, размер челюсти от края и до края по прямой линии 6 см., размер челюсти с передней стороны — 13 см. При осмотре челюсти было обнаружено, что ее передняя часть измазана глиной[8]. Следует отметить, что у Н.А. Соколова были веские основания полагать, что обнаруженная в районе Ганиной Ямы вставная челюсть принадлежала доктору Е.С. Боткину. Помимо П. Жильяра это безоговорочно подтвердил преподаватель английского языка Наследника Цесаревича С.И. Гиббс[9], а Е.С. Кобылинский и помощница няни Е.Н. Эрсберг подтвердили, что у Е.С. Боткина была верхняя вставная челюсть[10]. Кроме того, в районе Ганиной Ямы непосредственно рядом с местом обнаружения вставной челюсти, следствием были обнаружены и признаны в качестве вещественных доказательств обгорелая маленькая щеточка, которую по показаниям свидетелей использовал Е.С. Боткин для усов и бороды и стекла от пенсне, весьма схожих со стеклами пенсне доктора.
Несмотря на это, по утверждению самого Э. Агаджаняна, изложенного им в комплексном историко-стоматологическом исследовании «Екатеринбургских останков», Н.А. Соколов не сделал окончательного вывода в отношении принадлежности найденной вставной челюсти[11]. На каких же основаниях Э. Агаджанян приписывает белому следствию «подлог и попытку притянуть факты к нужному выводу»?
Теперь посмотрим, как обстают дела со второй вставной челюстью, найденной в Ипатьевском доме. Название подлинного источника «Протокол осмотра описей», который содержит в себе «Опись вещам, найденным при осмотре верхнего этажа дома Ипатьева»[12]. Подчеркнем, что Н.А. Соколов произвел осмотр описей, а не вещей, лишь 6 сентября 1919 г. Сами описи были переданы следствию генералом М.К. Дитерихсом 19 мая 1919 г. Э. Агаджанян почему-то считает, что «протез в доме Ипатьева был найден раньше, чем протез на шахте в Ганиной яме». С чего он делает этот вывод непонятно. Вещи были приобщены по описи к делу следователем И.А. Сергеевым, поэтому, скорее всего, они были и обнаружены в период его руководства следствием, то есть с 13 августа 1918 г. по 7 февраля 1919 г. Вставная челюсть же в районе Ганиной Ямы была приобщена к следствию уже 20 августа 1918 г., а обнаружена еще раньше. Можно, конечно, предполагать, что челюсть в Ипатьевском доме обнаружил следователь А.П. Намёткин во время осмотра места происшествия с 2 по 8 августа 1918 г. Но, даже если это так, то ее обнаружение не нашло никакого отражения в уголовном деле. И.А. Сергеев верхний этаж Ипатьевского дома не осматривал или во всяком случае осмотр не протоколировал. Кстати в протоколе не указано место в доме, где была обнаружена челюсть. Таким образом, если уж кого и «обвинять» в невнимательности к вещдокам, так это А.П. Наметкина и И.А. Сергеева, но никак ни Н.А. Соколова. При той огромной занятости, какую имел Н.А. Соколов и ограниченности во времени, он возможно просто не успел заняться выяснением происхождения этой второй челюсти. К тому же, у следователя были все основания придавать большее значение именно находке у Ганиной Ямы: на ее принадлежность Е.С. Боткину с большой долей вероятности указали П. Жильяр, С. Гиббс, Е.С. Кобылинский, об этом же свидетельствовали найденные в непосредственной близи личные вещи лейб-медика. Возможность наличия у Е.С. Боткина вставной челюсти подтвердил и его брат, указавший на крайне плохое состояние зубов у лейб-медика во время их последней встречи в конце 1915 — начале 1916 гг. Поэтому заявление Э. Агаджаняна, что имеются «интереснейшие факты, которые доказывают, что и верхней полной съемной челюсти у доктора Боткина, скорее всего, не было» — никак нельзя назвать убедительными. У Н.А. Соколова не было никаких оснований не доверять показаниям нескольких человек о наличии у Е.С. Боткина верхней вставной челюсти. Но за этой фразой Э. Агаджаняна, возможно, кроется намек на то, что Н.А. Соколов сознательно заставлял этих свидетелей менять показания в своих целях, то есть фальсифицировал следствие. Если это так, то подобные инсинуации не только не имеют под собой никаких оснований, но и являются возведением напраслины на Н.А. Соколова, в чьей профессиональной честности до сих пор не сомневались даже враги.
Однако история с верхними челюстями действительно имеет довольно таинственное продолжение. Только относится оно не к следствию Н.А. Соколова, а к современному следствию. При осмотре верхней вставной челюсти, найденной в районе Ганиной Ямы белым следствием было произведено ее фотографирование. На этой фотографии отчетливо видны искусственные зубы, число которых равняется 14-ти. В центре мы видим блестящую, по всей видимости металлическую, пластинку.
А вот другая вставная челюсть, представленная на выставке «Романовы: 23 ступени в бессмертие… (К 100-летию трагической гибели царской семьи)», которая имела место в 2018 г. в Государственном музее Южного Урала[13]. Там утверждалось, что эта челюсть принадлежала доктору Е.С. Боткину. Однако при осмотре цветной цифровой фотографии хорошо видно, что эта челюсть сильно отличается от челюсти сфотографированной белым следствием. У вставной челюсти с выставки ровно десять зубов, столько же сколько у той, что была обнаружена в Ипатьевском доме!
Как известно, главные вещественные доказательства, в том числе и челюсть, найденная в районе Ганиной Ямы, 18 марта 1920 г. были переданы Н.А. Соколовым французскому генералу М. Жанену для безопасного их вывоза из России. 18 января 1921 Н.А. Соколов передал следственное дело и вещественные доказательства российскому послу в Риме М.Н. Гирсу[14], после чего их следы теряются. Наиболее, вероятной является версия о том, что вещественные доказательства были помещены в один из парижских банков, во время оккупации они были вывезены немцами в Берлин, и там были обнаружены советскими военными властями и вывезены в Москву[15]. Так это или нет должно ответить нынешнее следствие, но оно пока молчит. Зато на выставках появляются предметы, выдаваемые за вещественные доказательства по делу по убийству Царской Семьи. В частности, вставная челюсть, появившаяся на выставке на Южном Урале, была предоставлена, следует полагать, иерархами Русской Православной Церкви заграницей, так как в аннотации к этому предмету говорится, что челюсть находилась на хранении у епископа Нектария (Концевича). В 1983 г. по его завещанию вещдок был передан архиепископу Сан-Францисскому и Западно-Американскому Кириллу (Дмитриеву), который в 2010 г. передал его в музей Свято-Троицкой духовной семинарии (г. Джорданвилль, США). Каким образом эта челюсть оказалась в США — не ясно.
В 2013 г. в ГА РФ прошла выставка «Гибель семьи Императора Николая II. Следствие длинною в век, на которой была представлена вставная верхняя челюсть, обозначенная как принадлежащая доктору Е.С. Боткину и найденная в районе Ганиной Ямы[16]. Однако поверхностное сравнение изображение зубов на челюсти снятой Н.А. Соколовым и челюсти представленной на выставке кажется не одинаковой, так же, как и количество и расположение зубов. Но, конечно, ответ на это должны дать специалисты, в первую очередь Э.Г. Агаджанян. Кстати, к слову, если эта челюсть окажется «соколовской» находкой, то хотелось бы узнать у следствия, как она попала в Россию, при каких обстоятельствах и где другие вещественные доказательства из сундучка Н.А. Соколова? Ведь, наличие, например, найденного в шахте отчлененного пальца могло бы окончательно поставить точку в деле идентификации Екатеринбургских останков.
Таким образом, нам представляется, что Э.Г. Агаджанян обозначил очень интересную проблему связанную с местонахождением, происхождением и подлинностью вещественных доказательств, заявленных таковыми современным расследованием. Но автор статьи сделал по нашему мнению в корне неправильный вывод, выразив сомнение в предвзятости и даже в профессиональной нечистоплотности руководителей белого следствия Н.А. Соколова и М.К. Дитерихса.
[1] http://www.segodnia.ru/content/222177
[2] ГА РФ. Ф. 1837. Оп. 2. Д. 3. С. 62-63.
[3] Гибель Царской семьи. Материалы следствия по делу об убийстве Царской Семьи (Август 1918 — февраль 1920); [Н. Росс, сост.]. — Франкфурт-на-Майне: Посев, 1987. – 644 с. С. 143-144.
[4] РГАСПИ. Ф. 588. Оп. 3. Д. 8. Л. 55.
[5] Гибель Царской семьи. Материалы следствия. С. 107.
[6] ГА РФ. 1837. Оп. 2. Д. 4. С. 309.
[7] ГА РФ. Ф. 1837. Оп. 2. Д. 4. Л. 7.
[8] ГА РФ. Ф. 1837. Оп. 2. Д. 4. Л. 22.
[9] РГАСПИ. Ф. 588. Оп. 3. Д. 8. Л. 154.
[10] РГАСПИ. Ф. 588. Оп. 3. Д. 8. Л. 171.
[11]https://ruskline.ru/opp/2018/mart/02/kompleksnoe_istorikostomatologicheskoe_issledovanie_ekaterinburgskih_ostankov
[12] ГА РФ. Ф. 10243. Оп. 8. Д. 1. Л. 1206—1207.
[13] http://www.chelmuseum.ru/nauka/nauchnye-publikatsii/delo-ob-ubiystve-tsarskoy-semi-sledstvie-v-gody-grazhdanskoy-voyny/
[14] ГА РФ. Ф. 1837. Оп. 1. Д. 16. Л. 1.
[15] Стюарт Дж. Правда о смерти царя – правда о страданиях России // Наше наследие. 1995. № 33. С. 42.
[16] https://www.alt.kp.ru/photo/50358/901351/