Только что недоспал чуток утром, но зато с большим интересом послушал очередную передачу на радиостанции «Эхо Москвы» из цикла «Цена революции», посвященную обстоятельствам расстрела царской семьи в Екатеринбурге летом 1918 года. Выступал достаточно знающий, но, судя по ряду оценок и высказываний, ангажированный в чем-то или в чьих-то интересах специалист – историк, заведующий отделом «История династии Романовых» Екатеринбургского областного краеведческого музея Николай Неуймин. Тот самый, который в 2007 году организовал раскопки в Поросенковом логу и при помощи членов военно-исторического клуба «Горный щит» нашел останки цесаревича Алексея и великой княжны Марии.

То, что он рассказал в ходе этой передачи ее ведущему, историку Борису Соколову, для меня, как и для многих других слушателей, каким-то особым откровением не являлось. Некоторые детали его рассказа были очень интересными и познавательными, но исторической новизны в них, на мой взгляд, содержалось мало. Основными историографическими фактами (или источниковедческими, это уж кому как нравится, материалами), на которых строился его рассказ, были две известные телеграммы в Москву руководства Уральского Совета, якобы принявшего решение о расстреле царской семьи, стенограмма выступления главного цареубийцы Якова Юровского в феврале 1934 году на «совещании старых большевиков по вопросу пребывания Романовых на Урале» и письменные воспоминания двух других участников убийства в Ипатьевском доме большой группы бывших сановников Российской империи Ермакова и Медведева (Кудрина).

Вывод, к которому пришли участники передачи, лично у меня никакого внутреннего протеста не вызывает. Да, на основании современных научных знаний и проведенных в ходе прокурорских проверок исследований давно уже настало время вынести окончательный вердикт и поставить жирную точку в вопросе признания или непризнания подлинности останков членов царской семьи и их приближенных, обнаруженных в разное время и в Ганиной яме, и в Коптяках, и в Поросенковом логу. Если генетическая экспертиза этих артефактов (или биоматериалов, не знаю как здесь выразиться поточнее) еще раз подтвердит уже сделанное следствием заключение о том, что в Петропавловском соборе действительно покоятся члены династии Романовых, а в Государственном архиве Российской Федерации действительно хранятся пока еще не преданные земле подлинные останки детей Николая II цесаревича Алексея и великой княжны Марии - далее слово за Архиерейским Собором Русской Православной Церкви и за главой Императорского Дома династии Романовых. Государство в этом вопросе свое слово сказало – и Бог им всем судья. Всем причастным к экспертизам, к процессуальным следственным действиям, к составлению различных заключений для многочисленных комиссий и пр. При этом меня, как рядового православного гражданина России, вовсе не устраивает положение, при котором на десять известных вопросов Святейшего Синода РПЦ ответ от имени государства дает старший прокурор-криминалист Главного следственного управления Генеральной прокуратуры РФ, советник юстиции В.Н. Соловьев.

Как бы там ни было, но все эти научно обоснованные (или не вполне обоснованные) факты и достоверно (или предположительно) установленные в ходе многочисленных следствий – колчаковских, советских, российских и даже зарубежных - обстоятельства не дадут вразумительного ответа на вопрос, который вызывает не менее, а, может быть, и более обостренный интерес у российской и мировой общественности. Причем, как у верующей ее части, так и стоящей на позициях научного или вульгарно-бытового атеизма. Вкратце его можно было бы сформулировать примерно так: зрителями и, в какой-то мере, пассивными участниками, так сказать - «массовкой», какого общественно-политического спектакля мы все скопом являемся на протяжении вот уже целого века? И по какой причине некоторым, по-прежнему непроясненным фрагментам этого спектакля так и не была дана до сих пор должная правовая оценка, в том числе и в судебных инстанциях.

Буду опираться в своих умозаключениях исключительно на официально опубликованных документах, дабы избежать обвинений в дилетантизме, невежестве и предвзятости суждений. Сошлюсь, прежде всего, на преданные гласности материалы ГАРФ, РГАСПИ, РГАНИ, ГКУ ЦДООСО и на документы, экспонировавшиеся в 2012 году на выставке «Гибель семьи императора Николая II. Следствие длиной в век». Напомню основные зафиксированные и документально подтвержденные эпизоды этого захватывающего спектакля.

В 1934 году основное действующее лицо екатеринбургской трагедии Я.Юровский дает под стенограмму развернутое описание подготовки, осуществления и сокрытия факта убийства членов семьи Романовых в Екатеринбурге. К этому времени он уже успел написать как минимум три варианта «записок», «справок», «объяснительных» и «свидетельств» по данному вопросу. Отдельные противоречивые моменты в них присутствуют, причем во множестве, но не об этом сейчас идет речь.

Особый интерес вызывает записка Юровского, якобы составленная им то ли по просьбе, то ли по требованию официального партийного историка Покровского в 1920 году. На этой записке чьей-то рукой, возможно, самого будущего академика, были обозначены точные координаты места захоронения останков погибших членов семьи Романовых. Кем, когда и с какой целью были сделаны эти пометки на полях записки Юровского – достоверной ясности нет. Иными словами, для партийных и, надо полагать, для некоторых государственных органов СССР эти крайне важные для историков сведения в течение длительного периода времени никакого секрета не составляли. И уж тем более не являлась строгой государственной тайной «Стенограмма совещания старых большевиков по вопросу пребывания Романовых на Урале и машинописная расшифровка к ней, выправленная Я.М. Юровским».

Привожу текст исторической справки к этому документу, полностью сохраняя стилистику ее авторов из Центра документации общественных организаций Свердловской области: «Стенограмма возникла в 1934 г. на строго секретном совещании старых большевиков, состоявшемся в г. Свердловске по инициативе Уральского истпарта. До 1991 г. находилась на обособленном хранении (в сейфе) в партийном архиве Свердловского обкома КПСС. В 1990-е годы стала доступной для пользователей. Документ включен в Государственный реестр уникальных документов решением Центральной экспертно-проверочной комиссии при Росархиве 18 декабря 2008 г. Архивный шифр: Ф. 41. Оп. 1. Д. 150. Л. 1-86». Другими словами, не только центральные, но местные партийные власти полностью были в курсе дела, и губернатор Э.Россель отнюдь не был первооткрывателем в вопросе о месте захоронения останков казненной в 1918 году большой группы наших соотечественников на подмандатной ему территории.

Из письма В.Н. Соловьева Святейшему Патриарху Московскому и Всея Руси Алексию II: «Комплексная комиссионная экспертиза "записки Юровского" проведена в 1996 г. Федеральным центром судебных экспертиз. Эксперты сделали категорический вывод о том, что текст "записки" был выполнен двумя лицами - Юровским и академиком Покровским, который "курировал" историю убийства царской семьи от Политбюро ВКП(б). Записка представляет собой "объяснение", взятое Покровским у Юровского (точная дата не установлена). Она выполнена на пишущей машинке, имеет правку текста, сделанную рукой Юровского и дописку о месте захоронения останков, выполненную Покровским. Место захоронения, указанное в "записке", точно соответствует "мостику" из шпал, о котором писали Н.А. Соколов и М.К. Дитерихс (имеются их планы и фотографии этого места)». Глупости, конечно, пишет следователь-криминалист о некоем «кураторстве», да еще и от «Политбюро ВКП (б)», но нам к этому не привыкать, он за прошедшие два десятилетия наговорил очень много нового и крайне познавательного для града и мира…

В июне 1964 года отдел агитации и пропаганды ЦК КПСС в лице двух его руководителей – Л.Ильичева и А.Яковлева - вдруг внезапно, ни с того, ни с сего, озаботился выяснением обстоятельствами гибели царской семьи и провел документирование свидетельств некоторых активных участников расстрела, но при этом отнюдь не всех оставшихся в живых свидетелей, а лишь некоторых из них, в частности, Медведева (Кудрина) и Родзинского. Эти документы были приобщены к предыдущим материалам - запискам и стенограмме выступления Юровского - и помещены в архив истории партии на хранение в особом закрытом фонде.

Вот как красочно описывал это действо сам А.Н.Яковлев в апреле 1998 года в интервью корреспонденту газеты «Труд», будучи в своем тогдашнем качестве председателя Комиссии по реабилитации жертв политических репрессий при Президенте России. «Это произошло в 1964 году, - начал беседу Александр Николаевич. - Я работал тогда в ЦК КПСС зав. сектором радио и телевидения (примеч. – на самом деле он работал в этом качестве в 1965 году). И вот однажды меня вызвал секретарь ЦК Ильичев и показал письмо с резолюцией Хрущева: «Разобраться». Ильичев попросил меня прочитать письмо в его присутствии, прямо в кабинете. Письмо было написано от руки и представляло собой нечто вроде завещания одного из участников расстрела царской семьи в подвале знаменитого Ипатьевского дома Екатеринбурга. Звали автора Михаил Медведев, работал он в то время в губернском ЧК в Екатеринбурге. В письме содержалось описание расстрела и то, что ему непосредственно предшествовало: Медведев подробно писал, как и почему (в его понимании) было принято решение о расстреле Николая II и остальных домочадцев. Из письма было ясно, что автор сохранил два револьвера, из которых стреляли в ту роковую ночь в подвале Ипатьевского дома. Один он завещал передать лично Хрущеву, другой — почему-то Фиделю Кастро». Хрущеву в тот период, видимо, заниматься больше было нечем, лучше бы он тщательнее готовился к предстоящему октябрьскому Пленуму ЦК…

Тем не менее, все эти сведения, наряду с очень подробной докладной запиской в ЦК КПСС начальника ГАУ при СМ СССР Г.Белова, являются еще одним свидетельством того совершенно очевидного факта, что для руководства КПСС детали совершенного в 1918 году массового убийства, точный состав его участников, примененные методы маскировки содеянного, как и точное место захоронения останков погибших были известны в весьма полной мере. По крайней мере, достаточной для того, чтобы поступить с этими останками так, как заблагорассудится очередному советскому руководителю: перезахоронить в другом месте, окончательно уничтожить тем или иным способом, передать церковным властям для использования в религиозных целях и т.д. Благо опыт по этой части у советского государства был накоплен достаточный, пример обращения с обнаруженными в 1945 году останками Адольфа Гитлера и Евы Браун об этом свидетельствует достаточно красноречиво. Однако ничего подобного не было предпринято ни при Сталине, ни при всех его преемниках вплоть до Горбачева включительно. А если что-то все же и было предпринято правящими властями в этом направлении, то нам об этом ничего толком не известно.

Где-то в 1967-1968 гг. кому-то на Урале (а руководителем свердловской парторганизации, напомню, был тогда Б.Н.Ельцин) вдруг как-то внезапно, одномоментно встало поперек горла само существование дома Ипатьева, в котором полвека тому назад и произошел акт злодейской расправы над арестованными членами семьи Романовых. Кому-то вдруг пришла в голову гениальная идея «разрушить все до основанья, а затем…». Причина обострения классовой ненависти к этому скромному особняку в самом центре города была очень невнятная и крайне замутненная, ибо никакого всплеска промонархической активности в тот период ни партийными властями, ни соответствующими компетентными органами не фиксировалось.

И, наконец, в 1974 году начинает широкомасштабно разворачиваться очередное действие «Марлезонского балета», на сей раз с участием двух «детективов-любителей»: самозванного помощника министра внутренних дел Н.А.Щелокова киносценариста Гелия Рябова и местного краеведа, геолога по профессии Александра Авдонина. Сии славные персонажи новейшей истории Отечества в короткие сроки перешли от поисков в пыльных архивах непосредственно к гробокопательской деятельности и стали осуществлять никем не санкционированные раскопки на местности, действуя при этом умышленно, скрытно и в составе достаточно многочисленной группы лиц. Найдя в 1979 году несколько черепов неустановленных лиц, они затем в течение длительного периода времени хранили их, по собственному признанию, у себя дома с тем, чтобы спустя десятилетие в 1989 году «вновь вернуть их на прежнее место захоронения». Удачному поиску царских останков способствовала, по словам Рябова, какая-то очередная копия «записки Юровского», якобы «найденная» с помощью его сына. Закономерно возникает вопрос: а что такого нового было в ней по сравнению с «пометками академика Покровского» на документе, который хранился в тот период в закрытом партийном архиве, но содержание которого было, тем не менее, в деталях известно руководящим работникам отдела агитации и пропаганды ЦК КПСС и института марксизма-ленинизма? Что послужило непосредственным поводом к тому, чтобы Рябов и Авдонин вышли, наконец, из тени на свет Божий и, уже ни от кого не скрываясь, начали проводить какие-то манипуляции с останками членов царской семьи? Не было ли это напрямую связано с личностью наиболее влиятельного члена тогдашнего партийного руководства академика А.Н.Яковлева, который еще в хрущевскую эпоху проявлял острый и не вполне объяснимый интерес ко всему, что было связано с историей екатеринбурской казни?

Откровенно говоря, лично мне совершенно безразлично, говорили ли в тот период Рябов и Авдонин чистую правду, лгали властям и обществу наполовину или же все их историко-археологические байки – откровенная ложь от начала и до конца. Этими вопросами должны были озаботиться правоохранительные органы и следствие, а вот этого-то как раз и не произошло. Органы прокуратуры, которые так любят открывать следственные дела по материалам газетных публикаций, ничего не предприняли в правовом плане после интервью Гелия Рябова корреспонденту газеты «Московские новости» А.Кабакову весной 1989 года. Инициированного к тому же, как оказалось, непосредственно ее главным редактором Е.Яковлевым, верным сподвижником и идейным единомышленником своего тезки-академика А.Яковлева.

А ведь содержания этого интервью было, на мой взгляд, вполне достаточно для возбуждения не одного, а сразу нескольких уголовных дел, причем каждого по совершенно разному поводу. Спрашивается, кто выдал Гелию Рябову защитную индульгенцию от возможных преследований со стороны закона? Кто предоставил ему и Авдонину возможность свободно и безбоязненно в 1989-1991 гг. и в последующие годы, вплоть до 2007 года, действовать именно так, как они стали действовать? По какой-такой причине работники следственных органов начали осуществлять положенные по закону процессуальные действия по опросу участников двух «археологических экспедиций» только летом 2016 года?

Если не дать внятного ответа на эти, равно как и на многие другие вопросы, не связанные напрямую с проблемой признания или непризнания подлинности останков членов семьи последнего российского императора Николая II, то под влиянием оголтелых СМИ мы все через какое-то время придем к твердому убеждению, что убийство царской семьи устроили зловредные пиндосы в лице зловещего олигарха Ротшильда, захапавшего более 40 тысяч тонн российского золота и что не менее зловещий Лаврентий Берия лихо отплясывал барыню или лезгинку «на мостике из шпал» в 40-е годы. А к операции отвлечения внимания обывателя от насущных проблем непростого российского бытия под названием фильм «Матильда» вскоре может добавиться не менее захватывающий многосерийный религиозно-мистический триллер под названием «Житие и деяния оболганного врагами России Якова Юровского». Благо оболганный вражинами и супостатами его тезка – Яков Михайлович Свердлов – по-прежнему выглядит в нашей отечественной истории как честнейший и бескорыстнейший человек, как выдающийся государственный деятель, имя которого продолжает с гордостью носить один из крупнейших субъектов Российской Федерации.